Бездомыш. Предземье
Шрифт:
Задача не из простых, но и невыполнимой её нельзя назвать точно. Лютен, при всех его наверняка стремящихся к потолку Предземья долях, мне не ровня. Пока что я не встречал в этом мире по-настоящему умелых бойцов. Гахары, чей опыт и мастерство сравнимы с моими, не в счёт. Достигнуть сопоставимого с моим уровня без сотен лет тренировок попросту невозможно, а тело мальчишки, благодаря моим стараниям, уже не та жалкая оболочка, что раньше. Для решения большинства задач, которые встают перед нами, мне хватает имеющихся показателей.
Вот
Не успело от бегства вождя оргаров пройти и пяти секунд, как из ворот стали выскакивать воины с оружием в руках. Наверное, загодя поняли, что всё идёт к конфликту, и начали спуск со стены ещё на первых словах Лютена, произнесённых повышенным тоном. Вместе с теми снежниками, что уже были внизу, оргары принялись окружать нас. Почётный эскорт, который сопроводит нас наверх.
Пока замыкалось кольцо я успел проглотить все имевшиеся у меня бобы, кроме двух. Теперь на фоне ловкости, которой на текущий момент я скопил аж сто двадцать долей, другие показатели уже не смотрелись смешно. Восемьдесят пять — сила и семьдесят восемь — крепь. Неплохо, но можно и лучше.
— Не смотри на меня, как на идиота, — шепнул я поникшему Айку. — Я знаю, что делаю. Успокой остальных.
Мне не нужно, чтобы кто-нибудь из своих выкинул какую-нибудь глупость. Теперь поболтаем с Маскаром, благо угрулы не спешат подниматься и топчутся рядом с нами. Их пока что не приглашали наверх. Местным некогда разбираться с гостями. Наверняка поведут сейчас под конвоем всех вместе, а там уже отсортируют кого куда.
— Желаешь победы Лютену? — негромко спросил я Маскара, когда воины-оргары погнали всех внутрь, и я в образовавшейся толчее специально сблизился с вождём ургулов.
— Он мой кровный брат, а ты бывший враг, — последовал логичный ответ.
— Братская любовь… Понимаю. Просто у нас так не принято, чтобы брат имел брата. А тебя, вождь, сейчас поимели.
Маскар ничего не ответил, но скривившееся лицо выдало чувства гиганта.
— Причём, поимели дважды. Меня ведь ты, получается, обманул. Спасение за спасение… Не дал тебе брат своё слово сдержать.
А лестница тут очень широкая. По ступеням бок о бок может разом дюжина человек подниматься. Вот только, чем дальше от входа, тем меньше света. Впрочем, это и к лучшему. Замыкающие снизу шествие воины Лютена не то, что не смогут подслушать нас, а даже не будут знать, что мы вообще разговаривали.
— За это прости, знатный, — послышалось сожаление в голосе снежника. — Я сделал всё, что мог.
— Да я не в обиде. В конечном счёте же всё получилось. В долину нас пустили, и плату не станут брать. Мне тебя только жалко. Не должен брат о брата ноги вытирать.
Маскар
— Ты скоро умрёшь, знатный, — после паузы прохрипел, собравшийся с силами снежник. — И не только ты. Думай лучше об этом.
— Умру? — с удивлением в голосе переспросил я. — С чего ты взял? Я рассчитываю победить. Лютен не показался мне опасным противником. Рядом с тобой он, и вовсе, слабак слабаком. И оттого мне вдвойне грустно видеть, как могучий воин пресмыкается перед напялившим на себя словно баба блестящие цацки ничтожеством.
Теперь, по идее, я получу, либо удар в лицо, либо интересующую меня информацию.
— Слабак? — грустно хмыкнул Маскар. — Когда у тебя под три сотни долей по ветвям и за плечами целый век боёв и охот, сложно быть слабаком. Ты умрешь, знатный.
— А ты разве знаешь, какой у меня троерост?
— Да, хоть везде потолок. Без своих даров ты — всего лишь мальчишка, — фыркнул Маскар. — При равенстве троероста всегда побеждает более опытный воин, а опыт у вас с Лютом разнится, как небо и земля.
Он прав. Только небо в нашей паре — это не про Лютена.
— Ну хорошо, — не стал спорить я. — Убедил. Я умру. Тогда надо хоть напоследок свинью подложить подлецу. Пожалуй, сожру я свои семена, чтобы они брату твоему не достались.
Даже по размытым в слабом свете тоннеля очертаниям фигуры гиганта легко можно было заметить, как напрягся Маскар. Жадность — самый распространённый порок. Ей страдает не только Лютен.
— Или… Стой! Я придумал ещё лучше штуку. Давай, я тебе их отдам? Будет моим последнем плевком в рожу твоему братцу.
Поднимающийся рядом по ступеням Маскар едва не споткнулся. Я снова попал, куда нужно. Давим дальше.
— У нас, у имперской знати, во главе всего стоит честь. Я не боюсь смерти, вождь. Позор — куда как страшнее смерти. Лютен знал, что я не стану трусливо спасать свою шкуру, расплачиваясь своими людьми. Выбор без выбора — подлость. Возьмёшь семена?
Ну, решайся, дикарь. Соблазн же велик.
— Что, так прямо и отдашь? — наконец-то, решился Маскар. — Просто так?
Впереди виден выход. Половину подъёма мы уже одолели.
— Почти даром отдам. За каждое три десятка бобов попрошу.
Момент истины. Бобов у него наверняка валом. Курс обмена же я занизил прилично. Если на островах за семя дают два золотых, на которые можно купить сорок бобов, то у снежников торговцы их забирают на перепродажу как минимум вдвое дешевле. То есть я снизил привычную для него цену практически втрое. Должен клюнуть. Сейчас прозвучит аргумент для отказа, но я знаю, как буду парировать.
— Ха! И хитрец же ты, знатный. Соловьём мне про честь тут поёшь, а сам просто хочешь троерост свой поднять перед боем.