Бездушный

Шэн Л. Дж.

К тому же я предупреждал ее.

И она не стала меня слушать. А меня уж точно не назовешь порядочным парнем.

– Запиши свой номер в телефон Трента, – бросил я, а затем развернулся и вышел из комнаты.

В коридоре люди расступались передо мной, прижимаясь к стенам, улыбаясь мне и поднимая красные стаканчики фирмы «Соло» в знак приветствия. Они пресмыкались передо мной, будто я был гребаным папой Римским. Хотя для них именно им я и был. И они находились в моем королевстве. Люди тянулись к подобным порокам. В этом вся прелесть Калифорнии, и именно поэтому я никогда не уеду отсюда. Мне нравилось все, что другие ненавидели в здешней жизни.

Ложь, притворство, фальшь и деньги. Нравилось, что людей заботило то, что у тебя в кармане, а не в твоей чертовой душе. Нравилось, что они восхищались дорогими тачками и низкопробным остроумием. Проклятье, мне даже нравились землетрясения и овощные коктейли. Люди, которых я ненавидел, были моим домом. А это место – моей детской площадкой.

Из каждого угла коридора доносились шепотки. Обычно я не удостаивал этих людей своим присутствием, а если и решался, то только по одной причине. А значит, представление им обеспечено. И от понимания этого воздух наполнился возбуждением.

Песня группы The White Stripes «Fell in love with a girl» отражалась от темных стен.

Я ни с кем не встречался взглядом, а просто смотрел вперед, шагая сквозь толпу, пока не добрался до подвальной комнаты под кухней. Зайдя внутрь, я закрыл за собой дверь. Здесь царили тишина и темнота, как и внутри меня. Я прижался спиной к двери и, зажмурившись, сделал глубокий вдох.

Черт, дурь, которую притащил Дин, оказалась очень забористой. И я немного приукрасил, когда заявил, что она дерьмовая.

Пройдя внутрь комнаты, я мысленно оградился от всего мира. От Дэрила Райкера. От Дэрила. И даже от людей, которые казались не такими уж и порочными, вроде Эмилии и моего отца. Пальцы заскользили по оружию, прикрепленному к стене, которое я собирал несколько лет. Лом, кинжал, бейсбольная бита, кожаный хлыст. На мгновение в голове мелькнула мысль, что когда-нибудь (оставалось надеяться, что как можно скорее) наступит момент, и я смогу отказаться от своей коллекции, которой так никогда и не воспользовался, но которая дарила мне чувство безопасности. Ведь теперь Дэрил не рискнет связываться со мной.

Мне хотелось затеять драку. Хотелось ощутить взрывы боли, порожденные сильными ударами. Проще говоря, мне хотелось ввязаться в неприятности.

Так что я поднялся из подвала, вышел на задний двор и, сжимая кулаки, остановился у края бассейна, освещаемого лунным светом. В прозрачной воде плескалось множество людей в плавках и дизайнерских купальниках. Я обвел их взглядом, выискивая Дина. Именно с ним мне хотелось подраться. Хотелось разбить его самодовольное лицо. Но я знал, что он уехал со Служанкой, к тому же мы придерживались правил. И даже я не мог их нарушить. Когда я появился у бассейна с закатанными до локтей рукавами, то дал понять всем, что готов сразиться с любым. Но при этом не могу выбрать противника сам. Они должны согласиться на драку добровольно. Именно таких правил мы придерживались в Школе Всех Святых, когда не знали, как убить время, и решали пощекотать себе нервы игрой в «Вызов».

«Вызов» равнялся справедливости, при этом оставаясь жестоким.

Но самое главное – «Вызов» притуплял терзающие меня мысли и прекрасно объяснял наличие шрамов на моей коже.

Я не удивился, услышав глухой стук гипса Трента у меня за спиной. Он знал, в каком я раздрае, и не собирался позволять мне испортить вечер.

– Скажи Дину, чтобы он бросил эту телку, или это сделаю я, – сказал Трент.

Я усмехнулся и покачал головой.

– Он может делать

все, что пожелает. И если ему хочется трахнуть эту деревенщину, то пусть потом не удивляется, что я устрою ему похороны.

– Вишес, – предупреждающе сказал Трент.

Я обернулся и вызывающе посмотрел на него. Его гладкая кожа цвета мокко сияла в лунном свете, и во мне вновь вспыхнула ненависть из-за того, с какой беспечностью он наслаждается противоположным полом. Хреновы случайные перепихоны надоедали слишком быстро. А ведь мне еще не исполнилось и восемнадцати.

– Из-за этой цыпочки мы все окажемся по уши в дерьме, – сказал он, снимая рубашку и оголяя свой огромный мускулистый торс.

Трент был крупным ублюдком.

Я не стал снимать рубашку. Люди с жадностью пялились на нас, но меня никогда не заботили эти придурки. Их волновали лишь зрелища, которые скрашивали их бессмысленное существование и давали пищу для разговоров. И я был только рад помочь им с этим.

– Ох, ты переживаешь за меня. Я чертовски тронут, Ти-Рекс, – ответил я с фальшивой улыбкой, склонив голову набок и прижав кулак к левой стороне груди поверх черной футболки.

Джорджия и ее пустоголовые подружки пристально смотрели на нас, ожидая, пока монстр, живущий во мне, вырвется на свободу и набросится на одного из моих лучших друзей. Я прошел мимо Трента, намеренно задевая его плечом, и направился к теннисному корту, на котором мы обычно дрались по очереди. Там могли разместиться и наш импровизированный октагон, и толпа зрителей.

– Заканчивай со всем этим дерьмом, Трент Рексрот, – прорычал я, пытаясь успокоиться и напомнить себе, что Трент и Джейми правы.

Служанка для Дина – всего лишь интрижка. И к концу месяца они расстанутся. Он бросит ее – надеюсь, так и не лишив ее девственности – обиженной, разозленной и жаждущей мести.

И тогда я нанесу свой удар.

Покажу ей, что она всего лишь моя собственность.

– Давай же, Ти, тащи свою побитую задницу на теннисный корт. И постарайся не испачкать кровью мою гребаную траву после того, как я разделаюсь с тобой.

Глава третья

Эмилия

Настоящее время

– Смотри куда едешь, болван! – крикнула я, замирая на перекрестке у модного офисного здания в Верхнем Ист-Сайде.

Грязное пятно на моем платье в полоску с завышенной талией с крошечными улыбающимися рожицами расползалось все больше и больше. Я зажала мобильник между ухом и плечом, сдерживая рвущийся из горла крик. Я промокла, проголодалась, устала и отчаянно желала, чтобы зеленый загорелся как можно быстрее. Вдобавок ко всему я опаздывала на смену в баре «У МакКоя». Рев машин, наводнивших улицы, как это всегда случалось по вечерам пятницы, заполнил уши. Проблема с пешеходными переходами в Нью-Йорке заключалась в том, что водители не собирались уступать и с радостью могли переехать тебя при необходимости.

Или облить из лужи.

– Какого черта произошло, Милли? – донесся из телефона хриплый голос Рози, который тут же сменился кашлем.

Она разговаривала как собака-астматик. И целый день провела в постели.

Я бы позавидовала ей, не знай реального положения дел.

– Таксист облил меня из лужи, – объяснила я.

– Не нервничай, – попыталась меня успокоить она, а затем послышался шорох простыней и ее тихие стоны, пока сестра устраивалась поудобнее на кровати. – Повтори еще раз, что они сказали.