Бездыханные ІІ
Шрифт:
Парень тяжело вздохнул, выключил пультом телевизор и, внимательно взглянув на меня, заговорил:
— Ну, в общем, когда мы сегодня белили ванну, я нечаянно прошелся кистью с краской по волосам Мелори. Она так взбесилась, что Данте посоветовал мне переждать где-то денек другой, пока она успокоится. А единственным вариантом, куда я могу пойти, это к тебе домой.
Я спокойно выслушала его и, наконец-таки поняла всю ситуацию.
— Но, — я села возле Криса на диван, — это же просто капелька краски. Почему она так разозлилась?
— Ну, там была не совсем капелька… Плюс, до того
Да уж, меня удивило то, что это меня не удивило. А Крис просто включил обратно телевизор и устроил свою голову мне на колени. На экране замелькали кадры с собакой.
Через десять минут просмотра я решила подняться наверх и переодеться, заодно и взять Крису какую-то одежду, а то, подозреваю, собрать сумку с вещами он не успел.
Мы переоделись и сели досматривать фильм. Под конец я почувствовала, как грудь начинает «болеть» от переизбытка чувств. Все-таки драмы о животных больше других заставляют аудиторию плакать.
И вот начались титры. Крис, который все это время лежал у меня на коленях, повернул голову и взглянул на меня снизу вверх.
— А чтобы ты делала, если бы я погиб по настоящему? — внезапно задал он вопрос.
— Похоронила бы, — ответила я, не колеблясь.
Парень, хмыкнув, усмехнулся.
— Логично. Но я серьезно.
— Не знаю. Это сложно представить. Но, что бы делал ты, если бы умерла я?
Крис несколько секунд молчал, перед тем как ответить:
— Я бы вернулся к тому, с чего начал — с одиночества.
— Хм… Возможно это так. Но у тебя же останутся Мелори, Данте и Рейн…
— Я не такой как они, — Крис опустил глаза. — Они не избавят меня от одиночества. И я не знаю, почему так.
— А я знаю — я ухмыльнулась. — Ты просто волк-одиночка.
Крис удивленно взглянул на меня, смешно изогнув бровь.
— Почему?
— Потому что ты не принадлежишь стае. Она у тебя есть, но тебя у нее нет.
— Ну а ты тогда кошка.
Теперь пришел черед удивляться мне.
— Почему?
— Потому что у тебя нет стаи. Ты всю жизнь сама по себе, и используешь людей лишь для своей выгоды.
На его ответ я промолчала и лишь легко провела кончиками пальцев по лицу парня, убирая с глаз черные пряди. Крис перехватил мою руку и коснулся губами ладони. После этого он медленно привстал и, обняв мою шею, как маленький ребенок, прошептал:
— Теплая…
Я улыбнулась и обняла парня в ответ. Конечно же, ни о каком тепле речи быть и не могло. Мы оба были холодны, как камни на дне океана, но именно взаимный холод дарил чувство этого самого тепла. И если мы все равно же ничего не почувствуем, даже коснувшись раскаленной стали, та иллюзия, которую мы себе создали, спасала нас от осознания того, что мы уже мертвы. Но с каждым разом эту иллюзию все тяжелее удержать.
— Знаешь, у меня появилась мысль, — произнесла я, решив озвучить то, что только что пришло мне в голову.
— М? Какая? — спросил парень, все еще обнимая меня.
— Давай побудем живыми?
Крис оторвался от меня и вопросительно взглянул мне в глаза. В его взгляде читалось непонимание.
— Я имею в виду, — начала объяснять я, — давай, пока у нас есть возможность пожить вместе,
Крис минуту обдумывал мою идею, а потом, хмыкнув, ответил:
— А знаешь, мне нравится эта затея. Давай! — он встал с дивана, — и начнем прямо сейчас. — Крис прокашлялся и доброжелательным тоном произнес, — итак, ты голодна? Будем ужинать?
Я улыбнулась и, сделав вид, что задумалась, ответила:
— Не отказалась бы. А что у нас на ужин?
— А это мы сейчас узнаем!
Мы пошли на кухню.
Холодильник выдал мою «неживую» жизнь с потрохами: четыре яйца, упаковка майонеза, пару огурцов и один помидор.
— Не густо, но и не пусто, — заключил парень, немного приубавив пыл.
Я виновато пожала плечами.
Из всего того, что было в холодильнике, мы решили сделать салат. Пока варились яйца, я нарезала огурцы, а Крис разделывал один помидор, при этом умудрившись запачкать почти весь стол.
Когда незатейливое блюдо, обильно политое майонезом, было приготовлено, мы, приготовив еще чаю, сели пировать.
— Тц, недосолено, — тяжело вздохнул Крис и, достав солонку, изобильно посыпал содержимым салат.
Я прыснула от смеха, но ничего не сказала.
— Эх, хорошо тебе, живешь одна, — внезапно заявил парень, отправляя в рот вилку с наколенным кусочком огурца, — я всегда хотел жить один.
— Почему? — спросила я, удивившись.
— Чтобы в ванной, когда мне скучно, я мог петь во весь голос, — ответил он сразу же.
— Это все? — я, от недоумения, даже перестала жевать и говорила с набитым ртом.
— М-м-м… да, это все.
— Странная причина.
Крис искренне возмутился.
— Странная?! Знаешь, как это возмущает, когда тебя просят заткнуться! Это задевает мое самолюбие.
Я не нашла, чему возразить, и опять засмеялась, вспомнив почему-то Грима с его гитарой и словами, что если ты можешь ходить, то можешь и бежать.
После ужина мы вместе помыли посуду, в ванне почистили зубы (Крис конфисковал мою зубную щетку), и пошли «спать» ко мне в комнату. На часах уже было почти два часа ночи. К счастью, у меня была двухместная кровать. Первые десять минут мы занимались тем, что дрались за одеяло. Только когда после очередного рывка послышался треск ткани, мы решили сделать перемирие. Я прижалась к парню и устроила голову у него на груди. Он обнял меня и пальцами начал перебирать волосы на моем затылке. Повисла гнетущая тишина. Естественно, сон не шел даже спустя полчаса. И через час ничего не произошло, ничего не изменилось. Не почувствовалась сытость после салата, не чувствовался вкус ментола от зубной пасты, не чувствовалась сладкая боль в мышцах после бега, не чувствовалась нехватка кислорода после десяти минут без вздоха, не чувствовалась боль, от сильно закушенной губы, или впившихся в ладонь ногтей. Чувствовалась только тяжесть в груди из-за того, что хочется заплакать, но это никак не получается. Ведь слезы, как спускной рычаг для эмоций. Если ты не заплачешь — эмоции разорвут тебя изнутри.