Безграничная
Шрифт:
— Я еще не принял решение, — говорит он. Мы с Анжелой потрясенно смотрим на него. — Что, я не могу поразмышлять?
— Я предполагала, что ты будешь специалистом по бизнесу, — говорит Анжела.
— Почему?
— Потому что в костюме и галстуке ты выглядишь, как настоящая звезда, — с наигранным добродушием говорит она. — Ты — красавчик. Тебе следует извлечь из этого выгоду.
Он игнорирует эту лесть.
— Бизнес это для Уолтера. Не для меня.
— А что для тебя? — спрашивает Анжела.
— Как я уже сказал, я еще не решил. — Он пристально
— Кстати, а где Уолтер? — спрашиваю я, чтобы сменить тему.
— С Билли. — Он поворачивается и показывает на места для родителей во дворе, где, конечно же, Уолтер и Билли выглядят так, словно увлечены беседой.
— Они милая пара, — говорю я, наблюдая, как Билли смеется, положив ладонь на плечо Уолтера. — Конечно, я удивилась, когда этим летом Билли позвонила мне и сказала, что она и Уолтер женятся. Я этого не ожидала.
— Подожди, Билли и Уолтер женятся?! — восклицает Анжела. — Когда?
— Уже поженились, — поясняет Кристиан. — В июле. На лугу. Это было довольно неожиданно.
— Я даже не знала, что они нравятся друг другу, — сказала я, прежде чем Анжела выдаст шутку, которую я знала, она придумывает, насчет того, что теперь мы с Кристианом что-то вроде непонятных брата и сестры, раз уж наши законные опекуны поженились.
— О, они нравятся друг другу, — говорит Кристиан. — Они пытаются вести себя сдержанно, думаю, ради меня. Но Уолтер не может перестать думать о ней. Громко. И в различных обнаженных положениях, если вы понимаете, о чем я.
— Фу! Не надо рассказывать. Мне придется стереть из памяти то немногое, что я увидела в ее голове на этой неделе. В вашем доме лежит на полу медвежья шкура?
— Думаю, ты только что отбила у меня охоту появляться в гостиной, — говорит он со стоном, но на самом деле он так не думает. Ему нравится вся эта ситуация с Билли и Уолтером. Он считает, что это хорошо для Уолтера. Отвлекает его от дел.
— «Каких дел?» — спрашиваю я.
— «Позже», — говорит он. — «Я расскажу тебе об этом. Но позже».
Анжела раздраженно вздыхает.
— Боже мой, ребята. Неужели вы снова это делаете.
После речей о профориентации, нам говорят о том, как мы должны собой гордиться, какие большие надежды они питают насчет нашего будущего, какие удивительные возможности у нас будут на «Ферме» — так они называют Стэнфорд — и что мы все должны возвратиться в наши общежития и познакомиться друг с другом.
В этот момент они говорят родителям вернуться домой.
Мама Анжелы, Анна, которая вела себя очень тихо, сидя на заднем сиденье моей машины, читая Библию на протяжении всей поездки в тысячу миль, вдруг разражается слезами. Расстроенная, покрасневшая Анжела провожает рыдающую мать на стоянку, но, по-моему, это так мило. Мне бы хотелось, чтобы моя мама была здесь и поплакала из-за меня.
Билли еще раз ободряюще обнимает меня.
— Покажи им, малышка, —
Я выбираю удобный диван в холле и делаю вид, что изучаю узоры на ковре, в то время, как остальные студенты слезно прощаются. Какое-то время спустя, входит парень с короткими, обесцвеченными волосами и садится напротив меня, положив на журнальный столик здоровенную стопку папок. Он улыбается и протягивает мне руку, для рукопожатия.
— Я — Пирс.
— Клара Гарднер.
Он кивает.
— Думаю, я видел твое имя в паре списков. Ты в крыле «Б», верно?
— Третий этаж.
— Я — СМ в «Робл», — говорит он.
Я тупо смотрю на него.
— «С-М» — объясняет он, — означает студент-медик. Вроде врача в общежитии. Я тот, к кому обращаются, когда нужен лейкопластырь.
— О-о, точно.
Он так смотрит на мое лицо, что это невольно заставляет меня задаться вопросом, осталась ли на нем еда.
— Что? У меня, что на лбу написано «невежественная первокурсница»? — спрашиваю я.
Он улыбается, качая головой.
— Ты просто не выглядишь напуганной.
— Прости?
— Первокурсникам, обычно довольно страшно находиться в первую неделю на территории кампуса. Они бродят вокруг, словно маленькие бездомные щенки. Однако, ты не похожа на них. Ты выглядишь так, будто у тебя все под контролем.
— О-о. Спасибо, — говорю я. — Но, скажу тебе честно, это лишь видимость. Глубоко внутри я с ума схожу от волнения.
На самом деле, это не так. Я думаю о падших ангелах, похоронах и лесных пожарах и понимаю, что в Стэнфорде я чувствую себя вполне безопасно. Здесь все такое знакомое: калифорнийские запахи выхлопных газов и аромат ухоженных роз в воздухе, шум вдали, эвкалиптовые деревья, пальмы и те же старые сорта растений, которые росли у меня за окнами.
Но есть вещи, которые меня пугают: темная, без окон комната из моего видения, и то, что произойдет там, будет ужасным. Перспектива того, что всю мою оставшуюся жизнь — а это примерно еще лет сто — меня будут преследовать одно за другим смутные и страшные видения, не радует. Вот это действительно страшно. Об этом я очень старалась не думать.
Пирс пишет пятизначный номер на салфетке и передает ее мне.
— Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я мигом примчусь.
Думаю, он флиртует со мной. Я забираю салфетку.
— Хорошо.
В этот момент Анжела начинает суетиться, расположив свои руки вдоль бедер, обтянутых леггинсами, выплескивая свои эмоции. Она останавливается, когда видит Пирса. Анжела не выглядит испуганной. Похоже, она пришла, чтобы победить.
— Анжела Зербино, — говорит она, как само собой разумеющееся, когда Пирс открыл рот, чтобы поздороваться с ней. Она устремляет взгляд на папки, лежащие на столе. — У тебя в этой куче есть что-нибудь с моим именем?
— Да, конечно, — растерявшись говорит он и начинает копаться в папках до тех пор, пока не доходит до «З» и не находит пакет для Анжелы. Затем он достает пакет и для меня, после чего встает и проверяет свои часы.