Безликая королева

Диас Отто

Наоми прикрыла дверь и вопросительно взглянула на Лонгрена. Что теперь? Ей нужно уйти или остаться? Одновременно хотелось и того и другого. Было бы прекрасно скрыться от чужих глаз, запереться где-нибудь и дать волю слезам, но нельзя же оставить мужа наедине с этой мерзкой женщиной. Наоми помнила, как та убивала себе подобных – без чувства жалости, будто бы даже получая удовольствие.

Теперь рабыня стояла перед ним, склонив голову, но не более. Плечи и спина расправлены, будто безродная что-то из себя представляла. Наоми показалось, что этого недостаточно. Минуту назад она валялась на этом полу, так почему же рабыня не падает ниц? Неужто только ей, королеве, положено унижаться? Отдавшись секундному порыву гневного отчаяния, Наоми толкнула ее.

– На колени! Перед тобой король! Как смеешь ты выказывать дерзость?

Мисора опустилась. Она проделала это спокойно, почти грациозно, чем еще сильнее разозлила девушку.

– Прошу прощения, ваше величество, за мою бестактность…

Лонгрен смерил девушку взглядом. Волосы незнакомки были засаленными, одежда грязной и порванной в нескольких местах, на исхудавших руках виднелись синяки. И тем не менее она казалась красивее стоящей позади Наоми. Что-то невысказанное, резкое и пленительное было в чертах лица. Любой распознал бы в ней чужачку. Смугловатая для севера кожа, необычный, хитрый разрез глаз.

– Подними голову, – приказал король, и девушка повиновалась. – Как твое имя?

– Мисора, ваше величество…

– Кто учил тебя убивать, Мисора?

– Никто.

– Тебе доводилось делать это раньше?

– Да, ваше величество…

– Кого ты убивала?

– Лживых людей и… – она выдержала паузу, терзаясь в сомнениях о том, стоит ли говорить правду, – детей…

Сердце Наоми дрогнуло, она едва не шарахнулась назад. Детей? Эта мерзкая женщина убивала невинных? Стоило подумать об этом – и королеве захотелось бросить ее в костер.

– У тебя была на то веская причина?

– Да, ваше величество.

Лонгрен развернулся, чтобы лучше видеть собеседницу. Мисора наблюдала за движением широких плеч. Короля практически целиком скрывала вода, но он все равно внушал трепет. Женщине казалось, что мужчина красив

и ужасен одновременно. Мокрые, слегка вьющиеся пряди спадали вдоль хмурого лица с треугольным, заросшим длинной щетиной подбородком. В карих глазах читалась не то заинтересованность, не то злость. Может, все сразу. Мисоре подумалось, что эти глаза не способны излучать радость. Они принадлежали садисту, человеку, чьи мысли трудно разгадать и от которого ждешь подвоха. Женщина никак не могла представить с ним ту, что стояла позади. Хрупкая, по-детски сложенная Наоми совсем не подходила королю. Не с ее блеклым, фальшиво-горделивым лицом и тонким, не умеющим обольщать голосом. Мисора отчетливо чувствовала запах страха – королева провоняла им.

– Если бы я снова приказал тебе сражаться, ты бы это сделала?

– Да, ваше величество.

– Ты бы убила невинного?

– Если бы такова была ваша воля.

– А если бы я велел тебе не защищаться, а твоему оппоненту тебя убить? Как бы ты тогда действовала?

Мисора молчала, думая, как правильно ответить. Лонгрен усмехнулся.

– Колеблешься?

– Думаю, я защищалась бы, ваше величество. В этом есть смысл, когда уже нечего терять.

Жалкое подобие улыбки мелькнуло на лице мужчины.

– Наоми… Пусть ее отмоют, дадут другую одежду и отправят на кухню. Там как раз не хватает рук.

– Конечно, ваше величество. – Девушка взглянула на рабыню с неприкрытым отвращением и досадой. Она только что призналась в убийствах, а теперь будет помогать слугам? И как Наоми должна есть, зная, что где-то поблизости крутится эта грязная грешница? – Благодари короля. Он сохранил тебе жизнь и отвел угол в замке. Ты будешь обязана ему до конца своих дней.

Мисора наблюдала за тем, как Лонгрен усмехается, как мелкие прозрачные капельки стекают по его шее и торсу. Он повернулся к женщинам спиной и ушел под воду с головой. Наоми велела встать, и Мисора охотно подчинилась.

Конец ознакомительного фрагмента.