Безликие
Шрифт:
— Семьдесят четыре строки с первого раза? — восхищенно переспросил Мах.
— Так я же, говорю, молодой был, все на лету схватывал, — скромно потупился управляющий.
— Значит, завтра поутру мы с принцем двинемся по гномьим Тропам. Это здорово, у меня среди гномов есть пара приятелей. Быть может, свидимся, поболтаем. — Заметив, что управляющий вдруг как-то подозрительно притих, Мах настороженно поинтересовался: — Эй, Бубл, ну что опять не так?
— Не хочется вас расстраивать, господин Мах, — втянув голову в плечи, забубнил толстяк, — но гномы за свои
— Бубл, не тяни!
Еще глубже вобрав голову в плечи, управляющий зажмурился и выпалил:
— На то золото, что осталось, услугами гномов сможет воспользоваться только один из вас.
Как и обещал управляющий, Мах отдыхал на мягкой перине, но все ворочался с боку на бок и никак не мог заснуть, хотя было уже далеко за полночь. Голова гудела от мыслей, навеянных скорым расставанием с принцем.
«Как же мне объяснить Савоклу, что идти со мной по лесу для него смертельно опасно, что до королевского дворца его теперь поведут гномы своими тайными подземными Тропами, а мне придется добираться туда самому как-нибудь? Савокл наверняка решит, что я просто-напросто надумал от него отделаться, и очень обидится. Как мне потом разыскать его? А если все же разыщу, захочет ли он помогать мне в поисках?»
— Что, не спится? — памятуя о просьбе рыцаря, дед Пузырь говорил почти шепотом, но в ночной тиши его голос все равно прозвучал раскатом грома.
— Заснешь тут, как же, — раздраженно ответил Мах. — Только глаза закроешь — являются всякие бестелесные умники и начинают глупые вопросы задавать.
— Вот она, людская-то благодарность!
— Пузырь, кончай причитать, — нетерпеливо перебил рыцарь. — У тебя дело какое или ты просто дурака валяешь? Если дело, то говори, а если просто так… извини, но мне вставать до зари.
— Успокойся, дело у меня, дело… — Призрак хитро подмигнул рыцарю и продолжил: — Надоело мне смотреть, как ты маешься, решил я прогуляться по Бублову дому и… не поверишь, но я отыскал для тебя целый бочонок снотворного.
— Да ну тебя! Тоже мне, находка, — отмахнулся рыцарь. — Мы сегодня это снотворное на принце проверяли, так он, бедняга, только через полтора часа заснул, да и то, сдается мне, по большей части из-за крепкого вина. Так что спасибо, конечно, за заботу, но ждать до рассвета, когда подействует снотворное, а потом весь день носом клевать… Извини, что-то не прельщает.
— Мах, ты не понял. Я говорю вовсе не о зелье, а о бочонке золота, что зарыт в правом углу амбара, аккурат под бочками с квашеной капустой, — выпалил дед Пузырь и приумолк, наслаждаясь эффектом.
Ошарашенному Маху захотелось тут же узнать подробности, но от изумления он не смог вымолвить ни слова. Лежал и, как рыба на берегу, только открывал и закрывал рот.
— На крышке бочонка красуется герб твоего отца, — невозмутимо продолжил дед Пузырь. — В бочонке никак не меньше
Наконец к Маху вернулся дар речи, и он растерянно пробормотал:
— Но ведь Бубл сказал…
— Молодой ты еще, Мах. Молодой и наивный, — покачал головой призрак. — Ну кто же верит управляющему на слово? За этими прохиндеями глаз да глаз нужен.
— Ну, я ему завтра устрою! — взъярился Мах. — Да что завтра, вот прямо сейчас пойду, скину с кровати и — пинками в амбар.
— Ты что, с ума сошел? Было бы из-за чего шум поднимать. Ведь Бубл кричать начнет, вся деревня сбежится. И как ты будешь с людьми объясняться? Они же все, как один, встанут за управляющего, они в нем души не чают. Что же, устроишь здесь резню, на радость оборотням?
— По-твоему, я должен вымаливать у этого подлеца свои же собственные деньги?
— Вымаливать?! — изумился призрак. — Да как у тебя язык поворачивается? Чтобы мой господин, могучий призрачный воин, просил что-то у своего же слуги! Мой бедный мальчик, ты, похоже, умом тронулся от бессонницы. Давай-ка засыпай, а перед рассветом я тебя разбужу, и мы объясним этому жирному борову, что воровать нехорошо, а воровать у собственного господина еще и очень вредно для здоровья!
— Бубл, вставай, светает уже! — Голос Маха бесцеремонно ворвался в красочные сны управляющего.
Толстяк недовольно поморщился, сладко зевнул, протер глаза и… едва не порезался об острое как бритва лезвие меча, что упиралось ему в грудь.
По лицу рыцаря блуждала очень нехорошая ухмылка.
— Я бы на вашем месте не стал звать на помощь, — предупредил управляющего Савокл, стоящий с другой стороны кровати, и добавил не лишенным сочувствия голосом: — Вы очень непорядочно поступили с моим другом и своим молодым господином. Теперь он вполне обоснованно гневается на вас.
— Госп… Гос-по-по-пода, в ч-чем д-дело? — заикаясь на каждом слове, проблеял Бубл. Ему вдруг очень захотелось до ветру.
— Ах, так ты еще и издеваешься! — ни с того ни с сего оскорбился вдруг Мах и добавил зловещим полушепотом: — Трепещи! Настал час расплаты!
— Господин принц, ваше высочество, — запричитал Бубл, хватая мокрыми от пота ладонями руку Савокла. — Умоляю, заступитесь хоть вы! Ведь он же с ума сошел, убить меня хочет, а я ни в чем не виноват! Клянусь, всю ночь тихо-мирно спал, из дома ни на шаг не выходил!..
Острие меча медленно заскользило вдоль тела Бубла, благополучно миновало объемистый живот и опустилось чуть ниже.
— Нет! Не надо! Умоляю, только не это! Ради Создателя-а!! — дурью завопил управляющий.
Заметив испуг на лице принца, Мах поспешил его успокоить:
— Не беспокойтесь, ваше высочество, наш толстячок любит поспать и спальню выстроил так, чтобы посторонние звуки не отвлекали от любимого занятия. Так что пусть надрывается, никто его не услышит.
Смекнув, что криком делу не поможешь, Бубл вновь заскулил: