Безликие
Шрифт:
К счастью для Маха, ему еще до заката удалось поймать попутный ветер. Необходимость крутить педали отпала, он распустил парус, и четырехколесник полетел как на крыльях. Закрепив рулевой рычаг, Мах сытно поужинал, умяв за один присест четверть всех сухарей и треть мяса. Потом он перебрался с жесткой скамьи рулевого на одно из четырех мягких пассажирских сидений, поудобнее на нем устроился и задремал, заручившись, разумеется, обещанием деда Пузыря истошно орать ему в ухо при малейшей опасности.
Но
Мах сам проснулся часа через полтора после рассвета. Он прекрасно выспался, пребывал в великолепном настроении и был буквально переполнен энергией. Однако попутный ветер наполнял паруса, четырехколесник вполне самостоятельно скользил по пескам, и энергию девать было некуда.
Позавтракав сухарями и сушеными фруктами, Мах предался созерцанию пейзажей. Теперь жаркие солнечные лучи и раскаленный песок ему не докучали. От солнца его защищал один из белых тентов, что были над каждым пассажирским сиденьем и над скамейкой рулевого, а от песчаной пыли — заклинание, окружавшее четырехколесник невидимым барьером. Так что у Маха были все возможности беззаботно смотреть по сторонам. Впрочем, это занятие ему довольно скоро наскучило — уж больно однообразны были пейзажи. Изнывая от безделья, он попытался разговорить деда Пузыря, чтобы скоротать за увлекательной беседой часок-другой, но не тут-то было. Стоило молодому рыцарю заикнуться о том, какого шороху они наведут в гнездилище разбойников, освобождая Лулу, как призрак вдруг остро осознал, что они движутся по недружественной территории, и, проклиная на все лады свою беспечность, полетел вперед, чтобы, как он выразился, смотреть в оба.
Где-то около полудня ветер резко сменил направление. Мах воспринял это как подарок судьбы, сворачивая бесполезный теперь парус, он едва не приплясывал от восторга — снова при деле! Мах быстренько освободил руль, крепко за него взялся и поставил ноги на педали.
Первые десять минут Мах работал с воодушевлением, и четырехколесник стрелой несся по пескам. Но потом ноги, непривычные к такой работе, стали уставать, и экипаж пошел уже не так резво. Так прошел час. Четырехколесник быстро катился под уклон, кое-как ехал по ровному и мучительно медленно вползал на барханы, а Мах, обливаясь потом, усталый и злой, на все лады проклинал предательство ветра.
Он так устал, что даже не заметил, как вернулся призрак, и пропустил мимо ушей его слова.
— Эй, Мах, у нас, кажется, будут приключения!
Ни слова, ни взгляда в ответ.
— Мах! Я тебе говорю! Ау-у! Это я, дед Пузырь! Мах, ты оглох, что ли?! — И призрак замахал руками прямо перед лицом рыцаря.
Подействовало: глаза рыцаря ожили и обрели осмысленное выражение.
— Эк тебя, беднягу, разморило! — посочувствовал призрак, но тут же голос его посуровел. — А ну, не раскисать! Сейчас
— И не смотри, если тошно, — обиделся Мах. — Чего, спрашивается, приперся? Бездельник! Или не видишь, что человек работает?!
— Ах ты!.. — Дед Пузырь даже задохнулся от возмущения. — Сейчас некогда, но как-нибудь потом я с тобой посчитаюсь! Непременно!.. Кручусь тут, как белка в колесе, жизнь его никчемную оберегаю, а он меня — бездельником!..
— Прости, это я сгоряча, — кривясь от очередной судороги, прокряхтел Мах и пожаловался: — Ноги болят, спасу нет.
— Если болят, так остановись, отдохни. Тебя вроде бы никто не гонит, — посоветовал отходчивый дед.
— Пожалуй, ты прав, — кивнул Мах. — Самое время сделать привал… Ну, так что там у тебя стряслось?
— Боюсь, в ближайшие четверть часа придется обойтись без привала, если, конечно, не хочешь, чтобы тебя утыкали стрелами. Дело в том, что за этой вот горкой, — дед Пузырь указал на бархан, до которого оставалось не более сотни шагов, — тебя поджидают три лысых оборотня, все с арбалетами. Судя по их прическам, вернее сказать, по отсутствию таковых, ребята принадлежат к клану Бритоголовых, который нами нужен… Ну, ваше вельможество, какие будут указания?
— Хрюх, чего мы еще ждем? — пробасил самый нетерпеливый из троицы, затаившейся за гребнем бархана. — Ты же знаешь, мы с Гнусом классные стрелки, да и сам ты не первый год арбалет в руках держишь! Он уже близко, давайте стрелять! Кто-нибудь да попадет!
— Не будем полагаться на авось, — спокойно возразил тот, кого назвали Хрюхом. — Пусть поближе подъедет.
— Гнус, а ты чего молчишь, — не сдавался нетерпеливый. — Слабо, что ли, со ста шагов попасть в двигающуюся цель? Ребята, да бросьте вы, давайте развлечемся!
— Отстань, Здобрый! — подал голос третий, которого, судя по обращению, звали Гнус. — Хрюх прав. Этот парень нас оттуда все одно не увидит, так зачем же нам полагаться на удачу, когда можно спокойно подождать и расстрелять его в упор, наверняка.
— Ух, какие вы все-таки… — Здобрый одарил слишком расчетливых и не шибко удалых друзей презрительной ухмылкой. — Ведь он же один, а нас трое, так что он все равно никуда не денется… Но стрелять в упор просто скучно! А вот если поразишь врага на таком расстоянии, да еще в самое сердце, тогда будет что порассказать… и сам на всю жизнь запомнишь!
— Здобрый, — спокойно сказал Хрюх, — никто тут не сомневается, что стрелок ты отменный. Но представь, что мы выстрелили — и вдруг резкий порыв ветра. Согласись, такое бывает. Тогда наши стрелы попадут не в цель, а рядом. Этот парень тут же развернется и начнет топтать педали. Мгновенно перезарядить арбалеты мы не сможем, не сможем и догнать четырехколесник, даже в зверином обличье. Так вот из-за глупого «авось повезет» мы лишимся четырехколесника. А ты ведь знаешь, у нас в клане они на вес золота!