Безликие
Шрифт:
Мах чуть не взвизгнул от счастья.
— Пузырь, ты это… того… ну, прости, что ли, не держи камня за пазухой, — потупившись, промямлил рыцарь.
— Камень? За пазухой? Даже если бы и захотел, не вышло бы у меня, ведь я всего лишь бесплотный призрак. — Дед беззлобно рассмеялся. — А простить — да хоть два раза подряд! А если бы знать, за что прощать, совсем бы здорово было.
— Ну, тогда… после боя, — поспешил напомнить Мах. — Ты еще упрекнул меня за излишнюю самоуверенность. У тебя это так убедительно выходило, что я вдруг и вправду ощутил какую-то неполноценность. Ну и разозлился,
Пока Мах все это говорил, дед Пузырь вышел из-за его спины, присел, покряхтывая, на большую муравьиную кучу, но злые насекомые на вторжение призрака даже усом не повели.
— А-а, вон ты о чем! Теперь понятно, отчего вся эта чехарда вышла… Вот ведь! Ну надо же!.. Мах, в следующий раз, когда меня понесет, — а меня еще не раз понесет, такая уж природа у призрака, ничего с этим не поделать, — так вот, ты ни в коем случае мне не поддакивай. Это еще хорошо, обошлось, потому что ты духом силен…
— Что-то я не пойму, при чем тут моя сила духа? — насторожился Мах.
— Понимаешь, все призраки, хотят они того или не хотят, обладают даром внушения. Ну и я тоже. Вообще-то я стараюсь над ним возобладать, но порой, когда чувства переполняют — скажем, после победы над нешуточным врагом, — узда на какое-то время ослабевает, и дар прорывается… Прискорбно это мне, но ты, по всей видимости, сегодня и впрямь ощутил мое внушение. Поверь, это вышло помимо моей воли. Так что в будущем сам будь осторожнее.
— Час от часу не легче, — подытожил Мах. — Ладно, учту… Теперь к делу. Дед, будь другом, помоги тропинку отыскать, а то этот лес у меня уже в печенках сидит. Вроде бы по своим следам иду, а на тропинку все никак не выберусь.
Призрак злорадно ухмыльнулся, поудобнее уселся на муравейнике и вымолвил с интонациями все повидавшего старца:
— Оно конечно, мечом ты, господин рыцарь, владеешь мастерски, но следопыт из тебя, как из меня главный чародей Ордена Светотеней.
— Да ты глаза-то разуй, дедуля, — обиделся Мах. — Вот веточка надломлена, вон кора со ствола содрана, а вот след во мху отпечатался — я проверил, от моих сапог точь-в-точь такие же остаются!
— Ну что ты, Махуня, нельзя же всякое мое слово так близко к сердцу принимать. Давай-ка спокойно и по порядку… Начнем со следа. Насколько я понимаю, к поляне ты шел нормально, а не спиной вперед. Почему же этот след выглядит так, будто ты пятился? Как это он вдруг, ни с того ни с сего, взял да и перевернулся?
Мах охотно пояснил:
— А может, я как раз в этом месте остановился посмотреть, как там у тебя дела. Я точно помню, что пару раз останавливался и оборачивался. Ты еще подтрунивал: и минуты, мол, не прошло, а уже соскучился. Потому и след в другую сторону смотрит… Да что ты, в самом деле, к мелочам цепляешься, ведь размер-то мой!
Дед Пузырь сокрушенно покачал головой:
— Да будет тебе известно, умник: чуть ли не половина этого королевства ходит в таких же сапогах, не исключая и оборотней. Кстати, у двоих из тех, что сбежали, одинаковый с тобой размер, это я точно подметил… Теперь насчет ветки. Это как же нужно было за нее зацепиться, чтобы такая толстая ветка переломилась аж в двух местах. Между тем, если мне память не изменяет, ты к поляне подкрадывался осторожно,
— Выходит, я все время шел по чужому следу, — понурив голову, сказал Мах.
— Да ладно тебе, не кручинься. — Призрак, кряхтя, поднялся с насиженного места; муравьи так ничего и не заметили. — Взгляни на все это с другой стороны. Ты прогулялся. Вдоволь надышался хвоей и лесными травами. В следопыта поиграл…
— Ну ладно, хватит языками без толку молоть, — решительно прервал старика Мах. — Возвращаемся на поляну.
— Как скажешь, командир, — съязвил напоследок дед Пузырь и поспешил пристроиться за широкой спиной своего подопечного.
— Мах, ну пожалуйста, у тебя же сердце доброе. Один я тут как пить дать пропаду, сгину без следа. Мне бы только до дому добраться, я уж в долгу не останусь. О могучий и непобедимый призрачный воин, клянусь, я не буду тебе обузой. Я много не ем, видишь, какой тощий. Можешь хоть вообще меня не кормить, только не бросай в этом жутком лесу. Ну хочешь, я на колени встану? Остановись, ради Создателя, на минутку — и я паду ниц перед величайшим воителем всех времен и народов. Ну пожалуйста, снизойди к несчастному. Я богат и родовит; мне лишь бы добраться до дому, и все, что пожелаешь, окажется у твоих ног: золото, серебро, женщины…
Причитания эти неотступно сопровождали Маха последние двадцать минут. А исходили они, конечно, от щуплого Савокла, с которым рыцарь, на свою беду, столкнулся нос к носу, едва снова вышел на поляну.
Савокл вдругорядь кинулся Маху на шею, снова разнюнился и тут же поведал душещипательную историю о том, как корыстолюбивые ублюдки гномы в ответ на его просьбу о помощи заявили, что им-де заплатили лишь за вызволение Савокла из плена, а насчет сопровождения домой уговора не было. Вот если бы он им подкинул сотню-другую золотых монет, они, глядишь, что-нибудь придумали бы. В долг же бородатые крохоборы ничего делать не хотели, а у Савокла в карманах пусто — оборотни все выгребли. Ну, гномы повздыхали, лицемерно посочувствовали, а стоило ему отвернуться, подхватили раненых товарищей и — деру.
Дождавшись конца печальной истории, Мах развел руками и заявил, что времени у него в обрез и тратить его на ахи-вздохи и подтирание соплей всяким трусам он не намерен. Тут-то и начались причитания. Несмотря на вежливые просьбы заткнуться и грозные предупреждения: «Дальше ни шагу», Савокл плелся следом, на все лады умоляя не прогонять его. На двадцать какой-то минуте этого монолога — они уже брели по тропинке, ведущей к замку, — Мах не выдержал. Он выхватил меч и бросился на Савокла. Последний, к удивлению рыцаря, не кинулся наутек, а бухнулся на колени и заголосил: