Безликий
Шрифт:
Ганблок — 100%
Медблок — 20%
Здоровье-95%
Контузия лёгкой степени тяжести
Гематомы на…
Отставить причитать, лечение запущено?
Использован анестетик
Использован гемоспрей
Использован стимулятор
Использован седатив
Использованы фиксирующие повязки для устранения растяжен…
Всё, отставить, я цел, жив, относительно полностью
Здоровье-0%
Зафиксирован леталь…
Здоровье-95%
Однако, здравствуйте. Так, где моя боевая подруга? Вот она, сидит и смотрит в сторону какой-то дырки, откуда внутрь попадает свет. Убежище в куче мусора, не иначе. Ну, да…
— Ты умер, Семь, если верить инфе, — Девятка хмыкнула, — мать-волшебница, сбойнуло у тебя, так сбойнуло. Но зато все вокруг считают, так-то, мол тебя нету. Сообщение пришло, по локалке и его, надо думать, местные паскуды перехватили. А я всё вырубила.
— Отлично, так-то, милая, — я порассматривал всякую хренотень спрятавшую нас, — подстава какая-то, как понимаю? Себ мёртв?
Ал и его дружбан точно померли, леталки сохраняются до суток, намертво закрепившись в чипе. Сержа в траурном обводе не имелось, вдруг выгорело у нашего боевого зулуса?
— Не знаю, — Девятка пожала плечами, — его откинуло в сторону, сразу как фальки начали рваться. Эта паскуда, Соколица, напихала в них какую-то ядрёную дрянь типа напалстера, там выжгло всё возможное, выборочно. Эти два дурня сдохли жёстко, мать-волшебница, такого ещё не видела, Семь. Напалстер не брызгал, обтекал их и горел только на них. Ещё три отсекли нас с тобой, а вот наших туристов-дурачков утащила дрянь, смахивающая на робопса, севшего на анаболики и отрастившего осьминожьи щупальца, крутила и упёрла куда-то. Себ оказался по ту сторону огня, с ними, не знаю — жив, либо нет. Надо идти. Да?
Конечно, что «да», сестрица, ты прекрасно это знаешь. Окажись мы обычными гражданами или даже кандидатами, выпала бы нам доля проще — можно свинтить и вызвать подкрепление, ситуация-то аховая. Или можно остаться тут, свыкнуться, сжиться, отыскать что-то вроде клана и даже немножечко процветать. Но…
Но мы бесы и если удерём, то спросят — мама не горюй, а если решим исчезнуть — умрём по-настоящему, там, в нашей тюрячке. Так что предстоит идти, искать, отбивать или помирать. При любых раскладах отсидеться не выйдет, да так и лучше.
Мелькнула ли мыслишка попробовать воспользоваться шансом с багом насчёт фиксации моей смерти? Да, чего греза таить, не просто мелькнула, а прямо села напротив и давай сверлить насквозь, аки рентген. Мол, дружище Семь, сдалась тебе эта бесовка с её порноканалом, нелезьтемневдушу и спасением моей клонированной тушки от возможности употребления в пищу всякими падальшиками.
Только я взял да забил на эту подляцкую глупость. Такой вот дурак, генномодифицированное мясо с прослойкой неискоренённого благородства. Мол, нельзя же оставить даму в беде, надо протянуть руку помощи и подставить плечо взаимовыручки. Даунито ты, Семь, но это нормально, ты даже собственное
А прагматизм? Так он, на самом деле, всем и рулит, Девятка рядом со мной до хренища времени и мне с ней комфортно. В нашем деле без комфорта никак, доверие тут не в цене, просто работать с ней здорово. Выйдет ли попробовать пропасть с радаров Контроля? Всё возможно, если я помер.
Связаться с Барри? Вполне по силам.
Барри запустит протокол Процедуры Эф многомногомногомногоцифр Семь? Возможно.
Прокатит моё отсутствие после Процедуры в течение хотя бы трёх дней? Положим — да.
Смогу ли за три дня найти и забрать себя настоящего у Контроля? А вот шиш с маслом.
Вот и всё, анализ простой, логика железная, прагматизм убивает романтизм непринуждённо да легко. И, вдобавок, с головой окунает в дерьмище обычной жизни.
Эх, а так хотелось бы…
— Значит, наш милашка серж мог таки выжить, да?
— Возможно, — не стала спорить Девятка, — то есть, братишка, мы сейчас совершим какую-нибудь глупецкую дурость, типа, пойдём, найдём свору, укравшую туристиков с сержем, пойдём, найдём и, мать-волшебница, наваляем им по-взрослому, до смерти с увечьями?
— Точь-в-точь мои слова, горжусь тобой, — я встали прислушался к себе, довольно кивнув звенящей пустоте вместо ожидаемых стонов, — не просто наваляем, а снимем скальпы, вскроем их, вспорем животы, отрубим головы и отрежем кисти рук. И засолим.
— Фу, — сказала Девятка, — зачем нам засоленные головы, кисти, ливер и скальпы?
— Ливер незачем, скальпы солить не станем, их тупо высушим и привесим на пояса, а вот засоленные кисти, правые, приколотим к дверям. Ну, на Станции, введём, так сказать, указание трофеями на нашу с тобой крутость. Головы подарим в Логово, для барной стойки.
— Ты чудовище, Семь, — сказала Девятка, — ты ж сейчас не пустобрешешь, а серьёзно.
— Абсолютно так, сестрица, — согласился я, — но что поделать, тяжёлое детство, игрушки, приваренные к полу и, важнее прочего, моя ненависть к желающим моей же смерти.
Я погладил кусок плаката из пейперпласта, выбивающийся из спрессованной одноразовой посуды, флотских плесневелых матрацев, упаковок медицинских отходов и прочего дерьма. Рекламный постер со стадика центральных систем, с так ненавидимого мною BHL, Красные звёзды против пингвинов, тресы-генмоды, те самые медведи против упырей в остроклювых масках, заточенные клюшки, все дела. Дурость, дикость, кровь…
Только там, на ледяной плоскости современно-космической Арены, не так страшно, как тут. Свалка-55 ждала свежих трупов, сладковатый смрад Смерти, разминувшейся как минимум с одним новеньким, стоял в носу.
Да, с этой старой ведьмой познакомишься разок, так всегда почуешь. Она любит сновать туда-сюда, поджидая тебя в самый ненужный, неожиданный и частенько глупый момент. А уж если закогтит тебя кривым пальцем с костяным серпом, то не вырвешься. И если не хочешь оказаться в её палатах, так верни должок, отдай жизнь, что старушенция чуть не забрала. Даже если эта мадам, как разок показалось, выглядит красивой милашкой в белом, угу…