Безликое Воинство

Белоконь Андрей Валентинович

Где-то в отрывочных и пока что плохо согласованных сведениях, которые мне удалось собрать, возможно, уже находится ключ к разгадке тайны навигации по Вселенной — тот самый ключ, который так хочет добыть мой досточтимый учитель. Однако я не питаю на этот счёт иллюзий и прекрасно осознаю, что эта область слишком сложна для меня. Если продолжить аналогию с ключом, то заполучив его, я вряд ли смогу разобраться, что и как им открывать, и едва ли смогу понять то, что увижу за дверью, когда та всё же откроется. Конечно, вспоминаю я и зловещее предостережение Призрачного Рудокопа — о том, что не следует даже стучаться в запретные кем-то двери. А ведь наверняка эту дверь — искусство своего кораблевождения — эориане заперли от нас не просто так… Боги, помогите мне!

Что собой представляют путешествия между мирами? Какими средствами достигается переход из одного мира в другой? Как говорил

Уламиксон: «на каких законах природы это основано»?.. Корабль карапов, доставивший меня в мир Эоры, был изготовлен очень давно — в те времена, когда на поверхности расцвела эпоха селенитов, а вот саркофаги, в которых мы спали по дороге, гораздо древнее — они ровесники той самой чёрной Пирамиды Странствий, что построена богами. В общем-то, они и взяты были из этой пирамиды, а затем помещены внутрь корабля. Саркофаг не машина, он представляет собой огромную, но простую коробку из цельного кристалла диоксида кремния, или, как называют его карапы, каменного льда. У саркофага толстые стенки и массивная крышка, они прозрачные, но довольно мутные, — их материал и впрямь напоминает тот лёд, который можно увидеть на продовольственных складах. Только, в отличие от замёрзшей воды, каменный лёд на ощупь чуть тёплый. Изготовлен саркофаг с достойной его создателей безупречной точностью, а крышка подогнана так, что если бы я не погрузилась в кому, во время которой дыхание почти останавливается, я бы через какое-то время непременно задохнулась, точнее, отравилась бы двуокисью углерода. Впрочем, очевидно, что пробыли мы с Салинкаром в них недолго, при том ни на минуту не оставаясь без присмотра: хотя учитель лежал всю дорогу в такой же каменной коробке, только без крышки, он бодрствовал. Не смотря на предельную простоту, саркофаги, тем не менее, необходимы для путешествий, и заменить чем-то другим их никак нельзя. Всё выглядит таким образом, словно именно они и есть космические корабли, а огромная пирамида для саркофагов — всего лишь массивный чёрный причал. Возникшая когда-то потребность добавить в транспортную систему богов космический корабль была вызвана смещением зодиакальных созвездий, а для этого софои обратились за помощью к инженерам с поверхности Геи. Внутри корабля можно найти множество поясняющих надписей, выполненных рунами как древнего языка, так и селенитскими. Одна из таких надписей мне запомнилась, она довольно крупная и выложена в две строки лаконичными чёрными знаками на серой металлической табличке. Откровенно говоря, в моей памяти сохранилось лишь её звучание, потому что звучит она подобно злому заклятью: «раухен ферботен». Известно, что это какое-то предупреждение, но от чего конкретно оно предостерегает — знание об этом давно утеряно, так же, как утерян смысл многих селенитских надписей. Впрочем, жрецам этот смысл и не нужен: они знают ровно столько, сколько должно знать для успешного междумирового путешествия.

Считается, что навигация между мирами — тайна, хранимая в Симбхале немногими посвящёнными, но на деле в Обители Просветлённых лишь умеют пользоваться древней техникой, а о том, чтобы её воспроизвести, или хотя бы починить, если что-то в ней сломается, речи не идёт. Таким образом, находясь в Симбхале, я в принципе не могла узнать ничего существенного о космическом транспорте подземных жителей Геи, так что же говорить о транспорте бесконечно далёкого мира Эоры — мира, совершенно чуждого нашему?..

В общем, пока оставлю тему космоплавания, а то получается уже не полезное описание, а бесконечные противоречия, смутные догадки и постоянные сетования на собственную глупость.

И всё же! Теперь, когда добрейший учитель Рамбун спас меня от смерти и излечил мой тяжкий недуг, а эориане подарили новое, идеально здоровое тело, которому не страшны никакие раны, я даже не представляю, когда закончится мой жизненный путь. Впрочем, я в состоянии понять, что путь этот всё равно довольно короток. Даже если я проживу так же долго, как жили селениты (или целых три столетия, как Призрачный Рудокоп), в сравнении с жизнью эориан, а тем более с самой Вечностью, срок, мне отпущенный, совсем невелик. И если тратить на что-то ту часть из отпущенного судьбой времени, что подвластна моей воле, и ту энергию действия, что подарили мне Светлые Чертоги, то лишь на то, чтобы развеять туман собственного невежества и успеть как можно больше понять о мире — о том мире, который нежданно простёрся вокруг, и о том, что стремительно растёт внутри меня. Учитель говорит, что человеческая жадность отвращает богов, но только если это не жадность, обращённая к познанию — она воистину благое свойство. Такая жадность, должна признаться, владеет теперь мной в полной мере. Я не прожила ещё и 15 лет, а боги подарили

мне целых четыре мира: Гею, Симбхалу, Эору и, хотя я там ещё не бывала, Каменные Земли, и все эти миры исполнены тайн и загадок. А ведь миров во Вселенной невероятно много, и вряд ли найдётся смертное существо, способное охватить своим разумом сколь-нибудь значимую их часть, мне же не хватит и ста жизней, чтобы исчерпать знания хотя бы об этих четырёх. Но неведомый и необъятный простор, что теперь передо мной открылся, не пугает, а чарует меня, он захватывает и притягивает мой дух, обещая наслаждение новым свободным полётом — полётом познания.

Настрой разума на подобные сферы уже сам по себе служит преградой для житейских тревог, и я подмечаю, как в процессе постижения истины моя душа становится неуязвимой для внешних невзгод, словно эорианский звездолёт «Пикус» для таранной атаки, как все тревоги — и действительные, и мнимые — исчезают в сиянии открывающихся передо мной тайн. Что это такое, как не духовный рост?.. Нет, я уверена: я ни за что не стану простушкой, которую заботят лишь домашний очаг и нехитрые бытовые радости, но также я не превращусь в бесстрастного учёного вроде наших клерикалов. Все мои чувства не просто останутся при мне, они очистятся, вырастут и станут моим непреходящим духовным богатством.

Эпилог

Когда вода начала затапливать каюту, Адиша неспешно собрался и вышел на верхнюю палубу. Кроме тетрадей с записями, он взял с собой своё оружие — винтовку, револьвер и меч, а также большой морской бинокль погибшего штурмана. На палубе было уже не так жарко, хотя в небе всё ещё полыхал огонь Богов — казалось, он готов был испепелить этот мир. Словно празднуя запоздалое возмездие Ардуга, вокруг «Киклопа-4» резвились дольфины. Их стадо недолго покружило над тонущим ракетоносцем, а затем направилось на восток, навстречу нестерпимо сияющему Гелиосу. Провожая их взглядом, Адиша заметил, как нечто, прячась в этом слепящем свете, быстро приближается к нему… Почти машинально он выхвалил из ножен меч. Вскоре что-то похожее на огромную сияющую жемчужину зависло в воздухе у самого судна. Не смотря на резь в глазах и заполнившие их слёзы юноша разглядел, как из её сияния к нему спускаются три женские фигуры. Он принял Тай-Та за демона-посланца Ардуга, а Айку за ангела-посланца Хардуга. Демон был чёрным и совершенно голым, как и положено демону, и он скалил свои белые остроконечные зубы, взгляд же его обещал все блага и безграничную власть над миром. Ангел был высок и одет, как и положено ангелу, в белые одежды, а взор его источал чистую и безмятежную радость. Между ними стояла девушка, при виде которой сердце воина вдруг вспыхнуло, как сверхновая звезда.

Виланка поначалу не узнала Адишу: на палубе полузатопленного экраноплана стоял, щурясь от яркого света, возмужавший юноша в форме младшего офицера флота. Он был ранен: его голову вместо обычного для военных платка покрывала медицинская повязка, бинты виднелись и на руках, а побитые доспехи и изодранная одежда были покрыты кровавыми подтёками. У его ног лежали морской бинокль и личное оружие. Как дочь военного, девушка легко узнала морской вариант «ферги», только без пристёгнутого магазина. «Похоже, он расстрелял все патроны» — решила она. В руке юный моряк держал короткий меч — это был меч офицера армии Альянса. Виланка вспомнила, что видела недавно такой меч, но тут глаза их встретились, и тогда душа её затрепетала в беззвучном крике: «Адиша!!!»

— Я обещала тебе компенсацию… Хотя она совпала с просьбой профессора, надеюсь, этого пока достаточно, — сказала ей Айка Масс.

— Иди, девочка, ты это заслужила, — Тай-Та махнула своей безупречно красивой чёрной рукой в сторону одинокой фигуры на палубе.

Волнение вокруг неожиданно улеглось, стало совсем тихо, а от Виланки в сторону «Киклопа-4» протянулась едва обозначенная в пространстве не то дорожка, не то лестница.

— Виланка, — позвал юноша совсем негромко, и когда он произнёс это имя, ладонь его разжалась и малаянский меч, ударившись о металл палубы, улёгся рядом с винтовкой. Безмолвие штиля донесло до девушки её имя вместе со звоном упавшего на палубу клинка.

— Откуда ты знаешь?.. — её вопрос так и повис в подхватившей этот звон тишине. Виланка уже торопливо спускалась по почти невидимой дорожке, и через пару мгновений оказалась на палубе рядом с Адишей.

Он ничего ей не ответил, он просто шагнул навстречу и обнял девушку — крепко и нежно. От него сильно пахло гарью и потом, но почему-то смесь этих запахов показалась Виланке бесконечно приятной.

— Пойдём, — прошептала она. — Твой корабль сейчас утонет.

Где-то очень высоко над их головами взбешённый Гелиос хлестал умирающую планету огненными плетьми протуберанцев.