Безмирные

Яков Сергей

— Нет, правда. Я тобой восхищаюсь. Ты такая смелая. Сильная и уверенная. Я бы так не смогла.— Она на секунду запнулась. — И я... не останусь в долгу... поверь, я очень тебе благодарна.

Стефания в ответ лишь снисходительно усмехнулась.

— Угу. Потом разберёмся. Только я такой была не всегда. Хлебнула в своё время, так что не позавидуешь. И поняла тогда для себя одну истину. Все мы сами решаем, кем быть. Позволяем, либо нет, другим собой управлять. Плывём по течению, или гребем к своей цели, выбиваясь из сил. Ключи к нашим жизням вот здесь. — Она постучала мизинцем по голове. — Всё просто милая. Как и в моих любимых стихах.

…Когда внутри погибает нытик,

И

не волнует, что скажет стая,

Когда сама себе первый критик,

Корона держится, как влитая!

Едва Стеша закончила, глаза Евы удивлённо расширились.

— Тебе нравится Злата?

— Очень. Её творчество вообще во многом на меня повлияло.

Стеша на мгновенье задумалась, словно вспоминая слова, а затем процитировала:

— Всё хочется спросить тебя: «а помнишь?»

Понять насколько ты остался тем,

— начала она.

— Которого смогу позвать на помощь.

Который мне ответит: «без проблем!»

— закончила Ева.

— Ты тоже это читала?

— Ага.

— Классно написано! Жизненно.

— Ну, типа того. Знать бы ещё, что считать настоящей жизнью. – Ухмыльнулась Стеша.

— Да как у всех, наверное.

— А как у всех? Люди же, по сути, и не живут вовсе. Существуют, разве что от з/п до з/п. Ну возрази мне, если я не права.

Ева устроилась поудобнее, собралась что-то сказать, но вдруг передумала и ничего не ответила.

— Смотри. — Воодушевленная её молчанием, продолжила Стефани, — Мы все день изо дня заняты какой-то однообразной беспросветной хернёй. Утром надо сходить на работу. Причём там необходимо всему соответствовать. Позволить выжать себя до капли, как пену из губки, и в магазин. Затариваемся там продуктами в бешенном спринте, чтобы на кассы успеть, важно ведь вовремя занять очередь, если, конечно, не собираешься встретить там следующий Новый год. Затем ракетой домой, делать ужин. После того, как что-то для семьи приготовили, в квартире надо успеть прибраться. Кому хочется, чтобы тапочки к полу приклеивались? Постирать одежду, что накопилась. Детей и мужа занять. Ну, эта опция для тех кому «повезло». Собаку выгулять перед сном. А также ещё пару десятков делишек по мелочи. Всё по графику, размеренно и тоскливо. Между делами телик глянуть, где нам скажут: рожайте по семь детей. Хотя даже для кур не могут создать условия, чтоб те неслись.

Она состроила недовольную мину.

— Но, я считаю, что это не жизнь. Сдохнуть от старости либо со скуки, точно не про меня. Я за любой активный движняк, кроме наркоты и бухла. Не поверишь, я как-то даже в боях без правил участвовала. И знаешь, какой главный урок для себя почерпнула? Чтобы чувствовать себя живым надо уметь каждый день побеждать. Не суть важно в чём, в принципе. На ринге, за рулём авто, либо на конкурсах кройки и шитья. Главное просто научиться ощущать себя победителем. Осознавать, что ты лучший в своём деле. В этом весь смысл. Для победы, кстати, не так важны навыки, как настроение и вера в себя. В первую очередь твой мозг должен действовать гибко.

— Имеешь ввиду, научиться приспосабливаться к ситуации?

— Не совсем.— Стеша поднялась с кресла, подошла к Еве и опустилась перед той на колени, чтобы видеть глаза. — Поведаю тебе один случай. Во время учёбы в универе, нам как-то сообщили, что в XX веке учёные проводили жестокий эксперимент. Посадили в клетку собаку и стали бить её током. Вначале собака скулила, лаяла, металась по клетке. А потом легла на пол и прекратила бороться. Сдалась. Тогда эти изверги клетку открыли и продолжили

мучить животное. И что ты думаешь? Собака никуда не ушла. Прикинь? Она просто продолжала лежать. Потом даже новое понятие в психологии появилось - синдром выученной беспомощности. Это когда человеку запрещают проявлять себя. Когда его учат, как избегать поражений, а не добиваться побед. Советуют строить жизнь не по зову сердца, а из нелепых "соображений" Ну типа, выбирать работу, где мало требуют. Жениться "как выгодно" а не как просит сердце. На любой свободный порыв, ему отвечают "даже не вздумай" или "все равно ничего у тебя не получится". Большинство в такой ситуации не просто сдаётся. Оно начинает по-другому относиться к своим провалам. Опустить руки после неудачной попытки самое лёгкое. И оказаться на дне клетки. Профессор сказал нам в тот раз, что когда тяжело, страшно и больно, с этим не надо мириться. Ваша дверца всегда открыта. Только вы с непривычки её просто не замечаете.

Возразить было нечего.

— Не думала, что когда-нибудь такое скажу, но походу пришло время обернуться в поисках дверцы. Позвони своему Сапирштейну. Он тебя вытащит.

На лице Евы отразилось откровенное недоумение.

— Но он попросит отдать взамен книгу!

— И что? Значит отдашь.

— Но...

— Ты хоть представляешь, что с тобой сделают те, кто нас преследуют? По твоему, зачем все эти люди за нами охотятся?

— Не знаю.

— Так я скажу. Ты станешь объектом. Обычным подопытным кроликом. Собакой из эксперимента. И я даже предположить боюсь, что на тебе станут испытывать.

— Даже будь у меня желание, я не смогла бы ему сейчас позвонить. У нас просто нет телефонов. — Напомнила Ева.

— Ну, этда. — Кивнула головой хозяйка дома. — Лады в таком разе. Утро вечера мудренее. Давай ужинать да спать укладываться. Тяжелый сегодня денёк выдался. Заехали, блин, аптечку забрать.

Они поднялись с кресел и стали на ощупь спускаться, с успевшего погрузиться в сумерки, чердака.

Последующие несколько дней прошли без сюрпризов. Девчонки спали, сколько хотели, затем умывались на улице холодной водой, неспешно завтракали. Стефф ставила Еве уколы, кормила таблетками и подруги отправлялись гулять по окрестностям. Свежий воздух пошёл обеим на пользу. За это время Ева читала книгу только урывками. Её состояние заметно улучшилось. Не посещали больше приступы слабости, а на изредка возникающий в пальцах тремор можно было не реагировать. Подруги много беседовали. Обсудили все волнующие вопросы и в особенности произошедшую с их «санитаром» разительную перемену. Долго спорили о том, что послужило причиной столь странного поведении, и пришли к выводу, что всё дело в ударе по голове. Стефф даже выдала по этому поводу некую заумную медицинскую формулировку. Что-то вроде «обусловленная вмешательством третьих сил, нетипично проявившаяся посттравматическая амнезия»На том и сошлись.

Несколько раз в гости заглядывала бабушка Вера. Соседка, что проживала через пару домов. Женщине было далеко за восемьдесят. Она давно осталась одна и, чтобы было с кем говорить, держала хозяйство: огромного серого кота Морду, а также корову Зорьку. В качестве угощения старушка приносила девчонкам свежих яиц в плетёном лукошке, да душистого, только что слитого в ведёрко, пенистого молока. Уставшими от изнурительной работы руками с сухой, растрескавшейся до крови кожей, она заботливо укрывала молоко льняным рушником. Однако брать такое богатство за «спасибо» девчонки не захотели. Судя по латаной, старой одежде, ботинкам, в которых расслоилась подошва и сутулым от тяжкой доли, плечам женщины, та едва сводила концы с концами.