Безмолвие

Вежда Юлия

— Кто из вас тут самый храбрый?

Вперед сразу шагнул серьезный паренек.

— Садись, — милостиво пригласила я

И понеслось…Покатали мы малышей на славу. Визги, писки от восторга раздавались на всю округу. Взрослые молвы поглядывали на нас с любопытством и завистью, но подойти не решились, то ли из гордости, то ли еще почему.

После завтрака натянула свою одежду, уже постиранную и высохшую и отправилась к Старосте Стана знакомиться. Идти с пустыми руками было странно, но Рагнар сказал, что для Старосты будет честью принять одну из Детей Пророчества.

Пока шли,

рассматривала окрестности. Стан имел форму ромба. По углам располагались три башни, объединенные крепкой каменной стеной. Угол, через который мы входили, был заменен массивными воротами. Дома жителей располагались вдоль трех стен. Место у другой занимали ангары и хранилища. В середине Стана находилась большая круглая площадка, отведенная под площадь для общих сборов и торговых рядов. В башнях располагался дом Старосты, административное здание и оружейный склад. Сам Староста радушно встретил нас на пороге и сразу же мне не понравился. Это был обрюзгший молв, с реденькими, черными, сальными волосами, бегающими глазками и бабским голосом.

Выказав радушие по поводу моего прибытия, он, наконец то, пригласил войти нас внутрь. Не успели мы присесть на предложенную скамью, как он тут же закидал меня вопросами.

— Останусь ли на свадьбу Рагнара? За сколько продам свою упряжку? Почему путешествую одна, без сопровождения?

Я даже несколько растерялась от такого напора. Но собралась и ответила максимально честно.

— Конечно останусь, разве я могу пропустить такое событие, как свадьба названного брата. Собаки не продаются и каждая из них стоит восьмерых молвов охранников.

Услышав отказ из моих уст, Староста нахмурился, сжав и без того узкие губы в щелочку.

Ага, — подумала я, — не терпишь отказа, но со мной спорить не станешь.

Правда, нужно отдать должное, мужик быстро оправился от обиды, слащаво улыбнулся и предложил перейти за стол, отведать ароматного напитка с пирожками. Конечно же я не отказалась и мы пересели за большой каменный стол. Староста пристроился рядом и его бегающие глазки, казалось, давно меня раздели. Но волю рукам все же не давал и за волосы, слава богу, не хватался.

На лестнице, ведущей на второй этаж, послышался шум. Оглянулась и увидела молодую и очень привлекательную девушку и еще одну за ее спиной.

Староста расплылся в улыбке:

— Позвольте Вас познакомить, моя дочь Фрида и… еще дочь Лива.

— Очень приятно познакомиться! — искренне ответила я.

Когда девушки подошли к столу, разглядела, что они близняшки. Довольно высокие, наверное пошли в мать и ростом и красотой. Как и полагается молвинам черноволосые и сероглазые. Черты лица мелкие, но приятные. Девушки были очень похожи между собой и в тоже время отличались как небо и земля.

Фрида была надменна и капризна, вела себя довольно развязано Лива же молчалива и задумчива, все пыталась прикрыть все выходки сестры своим тактом.

Удивило и отношение Старосты к дочерям. Отец явно боготворил одну и не замечал другую.

Бросив на меня взгляд из подобья, Фрида заговорила:

— Вам несказанно повезло родиться с таким цветом волос. Если это, конечно, не краска. Теперь Вы отправитесь в замок. Ох там Лорды, балы, наряды!

Судьба ко мне не справедлива. Я рождена чтобы блистать! Таких как я, красавиц единицы, пойди отыщи!

Наверное мы с Рагнаром еще долго слушали бы восторги этой безмозглой красотки, если бы Лива деликатно не напомнила, что напиток остывает и пора бы отдать должное пирожкам. Дожевав пирожок трещотка снова взялась за свое:

— А впрочем, я нахожу такой оттенок волос вульгарным и не красивым. Правда, дорогой? — вспомнила тут Фрида о женихе.

Бедный Рагнар подавился чаем и замешкался с ответом. Староста покраснел как помидор и начал вытирать куском ткани вспотевший лоб. И лишь Лива спокойно и дипломатично подставила мне поближе тарелку с пирожками, извиняясь взглядом за сестру.

Настроение мое стремительно скатилось к нолю. Сидела и пыталась понять, что нашел в этой кукле мой братик.? И вот рядом с такой дурой ему предстоит провести всю свою жизнь! Наверное тут сыграл свою роль закон о противоположностях. Или я чего то не разглядела в невесте?

Фрида уже вовсю болтала о свадебных хлопотах, лентах, угощении и гостях. А я перевела взгляд на Рагнара. Он совсем не слушал невесту, не ловил каждое ее слово, не смотрел влюбленными глазами. Нет! Он смотрел только на…Ливу?! Эти двое словно не замечали никого вокруг, но столько горечи и нежности было в их взгляде!

Я почувствовала, что еще немного и моя голова лопнет и поспешила попрощаться, сославшись на занятость. Рагнар поднялся вслед за мной. Досада и гнев выгнали меня прочь из Стана. Рагнар по-прежнему шагал за спиной. Отойдя на приличное расстояние, решила выпустить негатив и развернувшись к брату, заорала:

— Почему?!

Рагнар обреченно вздохнул.

— Я знал, что ты все поймешь.

— Почему?! — не отступала я.

— Лива…она особенная. Помнишь, я говорил, у нас таких не терпят. Я ухаживал за ней, делал подарки, приглашал на гуляния. Фрида завидовала, Ей хотелось получить меня во что бы то ни стало, лишь бы насолить сестре. Я нужен ей, как долгожданный трофей, игрушка, в которой ей отказали. После долгих уговоров, скандалов и слез, мы все же получили одобрение Старосты. Как мы были счастливы. Строили совместные планы, радостно было даже молчать вместе. Все изменилось в единый миг. Однажды Лива готовила и порезала палец о нож, кровь попала на стену и Органика засветилась. Она приняла ее кровь. Лива не молв, она молвина. И, теперь, по закону Стана и Старосты, она не может выйти замуж и вынуждена быть в вечном услужении у родной сестры. Фрида, бывшая свидетельницей, молчать не стала. Еще бы, такой случай подвернулся. Она потребовала свадьбу. Свадьбу со мной. И я согласился.

Я тихо плакала, обняв брата.

— Если я не женюсь на Фриде, она может выйти замуж в другой, совсем далекий Стан.

— И тогда увезет с собой и Ливу, — закончила я за него, — А так ты сможешь всегда быть с ней рядом. Не давать ее никому в обиду.

Ответ от Рагнара уже был не нужен. Мы молча вернулись в Стан, взяли упряжку и долго катили по снегу. Шекспир сказал: " Нет повести печальнее на свете…" И был неправ. Есть! И частенько эта повесть называется ЖИЗНЬ.