Безмолвная ничья
Шрифт:
– Эй, ты что творишь? Ты же не животное!
Странно, врачи ведь обследовали её позвоночник. Или… В который раз останавливаюсь взглядом на странном украшении, что на её тоненькой шее. Этот значок… Страшные догадки взрывают мозг.
Это не значок. Это маленький карабин!
Блядь… Как хочется искупаться в его крови.
Она поглощает пищу, не прожёвывая, проглатывая куски мяса, как животное, жадно и быстро. А я хочу её остановить, погладить по голове и сказать, чтобы не торопилась, что никто не лишит её больше еды. Но не могу. Совесть, мать
Наливаю ей яблочный сок и ставлю стакан рядом. Она искоса наблюдает за моими движениями, как будто опасаясь, что я что-нибудь сделаю с ней, пока она ест.
Сажусь напротив неё и принимаюсь за ужин. Смотрю на её изувеченное личико и отмечаю, что несмотря на все синяки и припухлости, она всё равно симпатяжка.
На шее остался синяк от грёбанного ошейника, который мне пришлось разрезать ножом, так как, застёжка заржавела, а мне хотелось побыстрее освободить её от этого дерьма. Она дрожала, но не шелохнулась, пока я избавлял её от «аксессуара». А когда ошейник полетел в камин, мелкая впервые за время нашего знакомства засмеялась. Беззвучно, но радостно.
Её острые плечики подрагивали в такт, а груди под футболкой колыхались, от чего в моих штанах стало тесно. И я обязательно взял бы её, будь она моей гостьей, а не спасённой из плена маньяка, потерянной жертвой. Я бы разложил её прямо на столе и вдалбливался в неё, пока она не взмолилась бы о пощаде. Одно радовало. Врач, осмотревший её гениталии, выдал мне, что девочку никто не насиловал и, более того, она ещё невинна.
Как будто камень с души свалился. Теперь я вообще не понимаю ублюдка. Он просто избивал её, мучил, калечил, но до самого сокровенного не добрался? Вряд ли он отказался от идеи трахнуть её потому, что она не захотела. Вывод – он не мог, по тем или иным причинам.
Импотент? В таком случае, это объясняет его садистскую жалость к себе. Ебучий кастрат отрывается на маленькой девчушке за свою неполноценность. Не по-мужски, не по-человечески, но понятно.
Или же, второй вариант… Девочка не такая уж и безвинная ляля. Что-то натворила, за что и отхватила сполна. Но опять же, поведение этого мудака, как и в предыдущем случае непростительно. Ни один, уважающий себя мужик не позволит себе поднять руку на бабёнку. Пощёчина? Ладно. Но не так же…
И что самое хреновое, она не хочет говорить. Никак не идёт на контакт. Боится.
Кажется, наелась. Сонно хлопает своими пушистыми ресничками, но встать из-за стола не решается.
Бедная моя малышка. Моя? Хм. Это очень интересная мысль, учитывая, что я вообще по жизни одиночка. Не люблю людей. Просто на дух не выношу, поэтому и выбрал себе такую… Профессию.
Но я охренеть как верю в судьбу. Потому, что эта сука не раз меня бросала о скалы, а потом приводила в чувство, чтобы снова ударить в тот самый момент, когда я этого не жду. Но я ни разу не встал на колени. Не потому, что горд, а потому, что упрям. Я буду идти до конца. Всегда. А если упаду, буду ползти. Когда и ползти не смогу, буду цепляться зубами, жрать землю, но дойду до своего грёбанного конца.
И вот, эта самая судьба свела меня с мелкой. Не просто
Наливаю бокал вина и протягиваю его малышке. Она непонимающе смотрит на меня, но бокал принимает. Нюхает содержимое и снова поднимает на меня взгляд.
– Пей.
Она снова нюхает и смешно морщит свой аккуратный носик.
– Не любишь вино? – удивляюсь. Раннее не видел женщину, чтобы так воротила нос от коллекционного напитка.
Пожимает плечами.
– Что это значит? Не знаешь любишь ли ты вино? – в который раз силюсь разговорить её, но она опять-таки молчит, словно воды в рот набрала.
– Может, ты уже наконец скажешь хоть что-нибудь? Хотя бы слово, чтобы я понял, что ты не немая, – начинаю терять терпение, но стараюсь не показывать этого, не хочется снова отдирать её от стены. Нет, я бы, конечно, отодрал… Только в другом смысле. Чёрт. Это моё личное. Мой недостаток, как всегда считала Вика. Слишком быстро завожусь, слишком долго не могу успокоиться. Разумеется, это я не о характере. Как бы там ни было, это только моя проблема. Девчонка здесь не причём.
Надо бы ей бельё и нормальную одежду купить, а то, как представлю, что сейчас под моей футболкой на ней больше ничего нет… В общем, ей бы справиться с тем, что уже пережила, не до моего вечного стояка. А жаль. Очень. Малышка просто прелесть.
– Выпей, тебе нужно расслабиться, – в моих планах нет накачать её, а потом овладеть бессознательным телом. Просто хочу разговорить малышку. Мне нужно знать, кто и зачем это сделал с ней. Не знаю почему. Просто нужно.
Она несмело делает глоток и снова расплывается в нежной улыбке. Понравилось. Ради такой улыбки многие мужики бросили бы весь мир к её ногам. Какая же мразь могла поднять руку на такое совершенство?
– Поговори со мной, котёнок, – сажусь на стул рядом с ней и замечаю, как она инстинктивно пытается отодвинуться.
Эта долбанная тишина уже серьёзно бьёт по моей нервной системе. А меня не так-то легко вывести из себя.
– Скажи хоть слово! – я уже настаиваю.
Хочу услышать её голос. Уверен, он прекрасен, как и сама девочка.
Смотрит в пол и ни звука.
– Ну же? – требую.
Она поднимает на меня взгляд. Сейчас заговорит.
Прикасается кончиками пальцев к своим губам и с тяжким вздохом отрицательно мотает головой.
– Что это значит? – снова зарождается нехорошее предчувствие.
Глухонемая? Исключено. Она прекрасно меня слышит, не глядя на мои губы, а по-другому не смогла бы, будь это так. Или…
Не помня себя от слепой ярости, хватаю своими ручищами её личико и притягиваю к своему.
– Открой рот!
Она испуганно дёргается в моих руках, но мне сейчас не до нежностей.
– Открой рот, сказал тебе!
И она послушно размыкает свои губы.
Облегчённо вздыхаю и улыбаюсь, словно идиот. Язык на месте.