Безмолвные женщины
Шрифт:
Прочитав объяснение, Котаки подумал: Хироко и ее подружки, по-видимому, уловили дух времени — свободу в интимных отношениях — и посчитали, что имеют право, как и обычные женщины, пользоваться этой свободой…
— 4-
В воскресенье во второй половине дня Котаки приехал в Окамото, где снимал в частном пансионе комнату для своего сына Ёсио. Хозяйкой пансиона была его знакомая, вдова, — она,
Занявшись поисками убийцы, Котаки стал интересоваться и теми сторонами жизни Ёсио, которые прежде его не занимали. С этой целью он и прибыл в Окамото. Безусловно, полиция провела доскональное расследование, но она исходила из версии ограбления и оставила в стороне личную жизнь Ёсио. Котаки решил исправить эту ошибку.
Муж хозяйки пансиона служил в муниципалитете города Кобе. Не достигнув сорока лет, он скончался от рака желудка, а жена поступила на службу в страховую компанию. Это произошло три года тому назад, и первое время Котаки помогал ей осваивать специальность страхового агента.
— Это правда, что вы оставили работу? — спросила она, наливая Котаки чаю.
Потом она начала рассказывать о трудностях избранной профессии, о своих успехах за минувший месяц, о том, что кое-где еще есть совершенно не охваченные страховкой семьи…
Котаки, рассеянно прислушиваясь к ней, вспоминал, что подобные разговоры всегда возникали в любой компании его прежних сослуживцев. Все они смахивали на больных, которые не находили иных тем для разговора, кроме как свои болезни.
Котаки время от времени молча кивал, прихлебывая жиденький чай, и поглядывал в окно, откуда открывался чудесный вид на горную цепь Рокко.
— Прошу прощения, что надоедаю вам вопросами, — прервал ее наконец Котаки. — Я все насчет Ёсио…
— От всего сердца сочувствую вам… И все же не надо падать духом. Понимаю, вы лишились единственного сына, но теперь уж ничего не поделаешь.
— Вы говорили, что у Ёсио не было друзей и никто не приходил к нему… Вспомните, может быть, кто-то приходил?
— Видите ли, днем я на работе — и ничего сказать не могу. Но по вечерам и воскресеньям гостей у него не было. За это могу поручиться.
— Вы также упоминали, будто каждое воскресенье он выходил из дому…
— Да, выходил, но куда — не знаю. Ведь Ёсио был такой молчаливый — клещами слова не вытащишь. Я иногда заговаривала с ним: мол, все время один да один, разве тебе не скучно? А он буркнет что-то в ответ — и все. Как придет домой, так засядет у себя и все о чем-то думает, думает…
Ёсио с детства был молчуном, и даже такая трещотка была не в силах, наверно, расшевелить его, подумал Котаки.
Как он выяснил, в университете Ёсио друзей не завел. После занятий он сразу возвращался домой, ужинал, два-три часа гулял поблизости от пансиона, потом уединялся в своей комнате. Лишь по воскресеньям он куда-то уходил еще до полудня и возвращался только к вечеру.
— Он никогда не говорил, куда идет? — спросил
— Нет, не говорил. Однажды я даже пошутила: мол, не завелась ли у тебя подружка? А он лишь поглядел на меня так внимательно, но ничего не ответил.
— Подружка? — Котаки скрестил на груди руки и задумался. Конечно, Ёсио сильно хромал, был низкорослым и нескладным, но
отличался на редкость красивым лицом — пошел в мать.
По-видимому, это сходство сыграло не последнюю роль в той безумной любви, которую Котаки стал ощущать к сыну после смерти жены.
Не исключено, что Ёсио пользовался успехом у определенного типа женщин, подумал Котаки. Эта сторона жизни Ёсио почему-то выпала из его внимания. Теперь он тщательно проверил вещи, оставшиеся после Ёсио, но не обранужил ничего такого, что проливало бы свет на его отношения с женщинами.
— Не заметили ли вы чего-нибудь необычного, ну хоть какой-то мелочи, во внешности или поведении Ёсио, когда он то ли двадцать второго, то ли двадцать третьего сентября вернулся в пансион около четырех утра?
— Нет, не заметила. Он вообще меня сторонился. Бывало, заговариваю с ним, а он так пристально поглядит на меня, и почему-то особенно на губы, но ничего не ответит. Такого молчальника мне еще не приходилось встречать.
Котаки обратил внимание на, казалось бы, не имевшие особого значения слова:
— Вы сказали, что он внимательно глядел на губы?
Он подумал, что Ёсио неспроста разглядывал губы этой вдовы.
Перебирая вещи Ёсио, он надеялся отыскать что-то вроде дневника, но так ничего и не нашел.
Вернувшись к себе, Котаки продолжал размышлять над мелькнувшей у него догадкой: Ёсио внимательно разглядывал вдову, чтобы научиться понимать по губам.
Эта догадка привела Котаки в неописуемое возбуждение. Выходит, Ёсио изучал законы артикуляции. Но зачем это ему понадобилось? Может, он решил стать учителем в школе глухонемых? Но ведь в университете он специализировался по экономике… Однако не следовало исключить и того, что Ёсио общался с кем-то из немых женщин в связи с будущей педагогической деятельностью. Не установлено, что Ёсио посещал китайскую харчевню до двадцать второго сентября. По крайней мере показания владелицы пансиона и расследование, проведенное полицией, этого факта не подтверждали.
Но если Ёсио все же пошел двадцать второго в харчевню на встречу с немой проституткой, на это должен быть свой резон: то ли с познавательной целью, то ли была еще какая-то иная причина. Так рассуждал Котаки.
На следующий день он поехал в университет и стал опрашивать студентов — не друзей, поскольку таковых у Ёсио не было, — а сокурсников.
— Никогда не слышал, чтобы Ёсио проявлял интерес к языку глухонемых, — в один голос утверждали все, к великой досаде Котаки, надеявшегося нащупать хотя бы тоненькую ниточку. И все же Котаки не терял надежды. Он продолжал розыск с тем же упорством, с каким убеждал людей застраховать свою жизнь.