Безмолвный Джо
Шрифт:
– Мне тоже так показалось, – согласился он.
Мы еще минуту постояли молча, опершись на крышу "краун-виктории". На стоянке у "Бамбука-33" непрерывно парковались и отъезжали машины, в основном "хонды" с низкой подвеской и уродливым передком.
Я смотрел на проезжавшие автомобили, но почти не замечал их. У меня перед глазами стоял красно-белый "корвет" Уоррена, припаркованный где-то на этой стоянке, и фигура Гэйлена, склонившаяся к пассажирскому окну.
Кто же был тем таинственным пассажиром? И о чем они беседовали с Гэйленом?
Мимо нас с визгом проскочила
Это вернуло меня к реальности.
– Сэр, я должен кое в чем признаться. Я соврал мисс Ли, что сегодня этот Ике Као вышел из комы и заговорил. Я сказал, что не в курсе, о чем он говорил. Будто бы врач уверил меня, что такое случается в начале выздоровления, а когда Као опять очнется, к нему собираются два следователя отдела убийств. Я выдал это все, не успев обдумать юридическую ответственность за распространение ложных сведений.
Удивленно уставившись на меня, Берч и Одеркирк дружно рассмеялись. Я не знал, как расценить их веселье, и отвернулся.
– Джо, ты настоящий коп, – проговорил Берч. – Смотри, парню всего двадцать четыре года, а он уже коп.
Одеркирк покачал головой.
– Придется применить к Гэйлену вариант "двадцать четыре на семь", Рик.
– Разумно, Хармон. Все правильно, Трона.
"Двадцать четыре на семь" на полицейском жаргоне означает круглосуточное наблюдение за объектом семь дней в неделю. Это дорогое и сложное мероприятие, отнимающее кучу времени.
– Ну и как вела себя Ли, когда ты ей это заявил? – поинтересовался Одеркирк.
– Как белая акула, сэр.
Они снова расхохотались.
– Парень, мне нравится твоя работа, – пророкотал Одеркирк. – Когда ты созреешь для работы в отделе убийств, я возьму тебя в напарники.
– Буду счастлив.
Бернадетт Ли быстро пересекала стоянку, держа в руке брелок с пультом управления сигнализацией. Послышался отрывистый свист снятия с охраны, и сразу зажглись габариты ее машины.
– Что будем делать? – Я кивнул в ее сторону.
– Пусть сначала сядет за руль, – ответил Берч.
Когда Бернадетт уселась в машину, мы занырнули в свой "форд". Устроившись сзади, в просвет между головами Берча и Одеркирка, я видел, как ее черный "ягуар" вырулил в сторону Больсы. Пока мы не доехали до бульвара, Рик фары не включал.
У себя в Садовой роще Бернадетт не остановилась. Она мчалась по Больсе, пока не добралась до Первой улицы в Санта-Ане, потом свернула на Рэйтт-стрит и дальше в мексиканский квартал. Когда она сделала резкий разворот, я понял, что, если мы просто потащимся за ней, нас засекут, но Рик вовремя сообразил и, спокойно проехав этот разворот, повернул чуть дальше и достаточно аккуратно, так, чтобы колеса не визжали. Мы заметили, как "ягуар" свернул в боковой проезд и въехал в кованые железные ворота, которые охраняли два мексиканца в мешковатой одежде. Как только Бернадетт остановила машину, колеса сразу же обнюхали два питбультерьера.
Берч свернул в другой проезд, затем снова развернулся и поехал назад. Мы припарковались на противоположной стороне от здания, рядом с которым остановилась Бернадетт, через четыре дома от него.
– Давайте-ка
– Послушай, ты не мог бы прочитать клички собак на медальонах? – спросил Берч.
– Так, одну зовут Банда, другую – Дубинка.
– Примечательно, – заметил Берч.
Мы сидели и ждали. Берчу приходилось протирать рукой ветровое стекло, чтобы оно не запотевало. Номер дома был отпечатан на бордюрном камне.
– Это дом Перлиты, – тихо произнес я.
Обернувшись, Берч недоуменно взглянул на меня, но потом до него дошло.
– Список звонков по сотовому телефону Уилла, – прошептал он. – У тебя отличная память, Джо.
– Абсолютная память на цифры.
– Прекрасный дар, – похвалил он. – Итак, что же мы видим: подруга одного из "Кобровых королей" обсуждает какое-то дело с ребятами из "Рэйтт-стрит-бойз". Довольно любопытно. Стоит задуматься, что их заставило объединиться.
– Деньги, – проговорил Одеркирк.
Спустя полчаса наружные прожекторы снова зажглись, и Бернадетт вышла на крыльцо. С ней были те же два мексиканца и еще один тип посолиднее, фунтов на двести весом, в свободных хлопчатобумажных брюках, фланелевой рубашке и сверкающих сапожках. Он был без кепки, волосы коротко подстрижены. На носу солнцезащитные очки. Он проводил Бернадетт до машины. Походка у него была легкая, словно он пританцовывал. Я видел, как они что-то обсуждали, но до меня долетало лишь еле слышное бормотание.
– Это не Перлита, – прошептал Одеркирк. – Или ее нет дома, или она осталась внутри.
– Это она, – ответил я так же шепотом. – Этот парень и есть Перлита. Она одевается как мужчина. Я видел ее фотографию, это она.
– Не может быть.
– Может, сэр.
– Будь я такой же уродиной, наверное, тоже стрелял бы в людей.
– А эта сладкая парочка, судя по всему, братишки, – предположил Берч. – У нее двое братьев двадцати пяти и двадцати одного года. Утверждают, что никакого отношения к банде не имеют.
– Уж конечно, – вставил Одеркирк.
Перед нами мелькнули лучи фар, направлявшиеся в нашу сторону. Мы согнулись и вжались в сиденья.
– Я чувствую себя пятилетним мальчишкой, когда мы так же прятались, – прошептал Одеркирк. – Забавно.
– Вам стоило попробовать покататься на санках в нашей тюрьме, сэр.
– А что это такое?
– Объясню позже.
Послышался гул проехавшей мимо машины, на мгновение осветившей наш "форд" фарами.
Через секунду мы расправили спины и снова уселись на свои места. "Ягуар" Бернадетт выезжал через открытые ворота. Толстый бандит наблюдал за ней, упершись руками в бедра. Двое других повернулись и ушли в дом.