Безмолвный свидетель

Кристи Агата

«Весь вопрос в том, что посоветоваться в Маркет Бейсинге совсем не с кем. Упрекаю себя в излишней фантазии, но чувство смятения увеличивается. Наверное, необходимо» отдохнуть от всего этого, так как здоровье, несомненно, пошатнулось. С Вашей точки зрения, может, такое не стоит даже выеденного яйца, а факты легко объяснимы. Тривиальным может показаться случай с мячом собаки, а у меня он вызвал сомнение и тревогу. Будьте так добры и выскажите свое мнение на этот счет. Чем больше думаю о случившемся, тем несомненнее моя правота

и нет никакой ошибки. Конечно, сказать что-либо определенное и о ком-либо точно – не могу.

Надеюсь на Ваш скорейший совет по этому вопросу.

С уважением, Эмили Арунделл».

– Но, Пуаро, о чем все-таки оно?

Мой друг пожал плечами:

– Действительно, о чем? – и похлопал по листкам с некоторым нетерпением.

– Что за женщина? Почему не может эта миссис или мисс Арунделл…

– Мисс, по всей вероятности… Типичное письмо старой девы.

– Да, настоящая сумасшедшая старушенция. Разве нельзя высказаться определенно, что она хочет?

Пуаро вздохнул:

– Понятно, что браться за дело, в основе своей совершенно неясное, достаточно бессмысленно, Гастингс.

– Длинная бессвязная болтовня ни о чем, – поддержал я.

Сыщик улыбнулся:

– Гастингс, вам хочется выбросить послание в корзинку для бумаг?

– Конечно, только так и надо сделать.

– Есть один момент, представляющий большой интерес, – деталь, поразившая меня.

– Подождите, не говорите! Если не пойму, значит, просто глуп. – И я снова очень тщательно изучил написанное, потом отрицательно покачал головой:

– Нет, ничего не вижу. Старые леди любят болтать, иногда совершенно ни о чем, что объяснимо психологически, но для чего все это? Разве ваш инстинкт…

Пуаро предостерегающе поднял руку:

– Инстинкт! Знаете ведь, что ненавижу это слово. А в письме есть кое-что интересное, пропущенное вами в спешке, Гастингс. Но вы недостаточно наблюдательны.

– Ладно, говорите. Наверное, какой-то случай с собакой? Так это даже забавно!

Пуаро не обратил внимания на мои слова и ответил очень спокойно:

– Все дело в дате.

– В дате?

Взяв письмо, я увидел рядом с подписью дату – 17 апреля.

– Да, странно…

– А сегодня двадцать восьмое июня.

– Возможно, старушенция ошиблась и написала вместо «июня» «апрель».

– И тогда прошло уже десять-одиннадцать дней. Письмо не могло идти так долго. Ошибки нет никакой, посмотрите на цвет чернил, письмо написано не в июне.

Нет, семнадцатое апреля – точная дата. Но почему письмо не было послано?

– Пожалуй, старуха передумала.

– Тогда почему оно не было уничтожено? Я не знал, что ответить.

– А все-таки – это улика, и странная улика к тому же.

Он подошел к письменному столу и взял ручку.

– Собираетесь ответить на письмо? – спросил я.

– Да, мой друг.

В комнате была полная тишина,

только слышался скрип ручки Пуаро. Стояло жаркое утро, нечем было дышать. Из окна тянуло запахом пыли. Сыщик встал, открыл ящик и вынул марку. Уже собравшись ее приклеить, он вдруг остановился и энергично покачал головой.

– Нет, нельзя так поступать. – Пуаро разорвал письмо и бросил в корзинку. – Мы должны ехать, старина.

– Куда, в Маркет Бейсинг?

– Вот именно. А почему нет? Разве в Лондоне можно дышать сейчас? За городом гораздо приятнее, не так ли?

Поездка в «Литлгрин Хаус»

Даже в открытой машине было совершенно невозможно дышать в такой жаркий летний день. Только выбравшись из города и оказавшись на дороге в потоке автомобилей, мы воспряли духом. Наша машина тащилась около полутора часов, и было уже двенадцать, когда мы наконец въехали в маленький городок Маркет Бейсинг. Главный тракт остался в трех милях севернее, поэтому воздух стал гораздо свежее, кругом царило спокойствие. Имелась одна широкая улица и просторная базарная площадь. Посреди площади была стоянка автомобилей, занятая только несколькими машинами. Я припарковал наш «Аустин», а Пуаро снял лишнюю одежду и убедился, что его усы в надлежащем виде. Мы приготовились выйти.

На наш вопрос плотный, с глазами навыкате человек внимательно глянул на нас и объяснил:

– Пойдете прямо к Гай-стрит и наткнетесь на дом слева. На калитке нет фамилии, но это первое большое здание после банка.

– Знаете, дорогой мой, мы внешне очень отличаемся от местных жителей, а вы выглядите просто экзотически, – заметил я недовольно.

– Вы думаете, заметно, что я иностранец?

– Здесь не может быть никакого сомнения.

– А моя одежда, сшитая английским портным?

– Костюм еще не все, хотя нельзя отрицать, что ваша внешность производит впечатление.

Пуаро вздохнул.

– Все потому, что кто-то внушил вам ошибочную мысль, что уж если детектив, то должен носить фальшивую бороду и прятаться за колонной. Это атрибуты самых убогих представителей моей профессии. А таким, как Пуаро, достаточно только сидеть в кресле и думать.

– Как же тогда объяснить наше мотание в страшную жару по улицам в этом городке?

– Сегодня вы победили, – Гастингс.

«Литлгрин Хаус» нашли довольно легко, но дом оказался заперт. А у калитки висело объявление о продаже.

Когда мы остановились, глядя на закрытые ворота, раздался лай собаки. Лохматый терьер с грубой, как проволока, шерстью стоял, широко расставив ноги, и громко, но дружелюбно лаял.

– Здравствуй, старина, – сказал я и просунул руку через решетку. Пес тщательно ее обнюхал и тут же завилял хвостом.

– Происшествие с мячом собаки… Пес уже здесь присутствует, – пробормотал Пуаро.