Безмолвный свидетель

Пайк Роберт

– И тем не менее… – начал капитан Уайз. Клэнси остановил его взмахом ладони.

– Когда я пришел к Энн Реник, у нее на уме и языке – пока не выяснилось, что я из полиции, – только и было это морское путешествие. Она мне предложила выпить и сказала: «У нас тут есть все, что душе угодно, за исключением

аквавита»… А когда она расспрашивала меня о морских путешествиях, поинтересовалась, говорит ли команда по-английски, что означало: она собирается плыть не на американском и не на британском корабле. И потом еще. Когда она спрашивала меня, бывал ли я в Европе, она упомянула несколько городов. Первым она назвала Копенгаген… Не забывайте, что все ее мысли тогда были заняты этим путешествием. И вот когда я стал изучать расписание отправлений торговых судов, я обнаружил, что один из двух неамериканских рейсов, отправляющихся в Европу в субботу вечером, идет в Осло, а второй – сухогруз «Ольбург» – в Копенгаген.

Воцарившееся вновь молчание нарушил док Фримен:

– Но ведь в Осло тоже пьют аквавит. Клэнси усмехнулся.

– То же самое сказал мне вчера Порки Фрэнк. К счастью, я этого раньше не знал. В любом случае норвежский торговец отплывал в десять вечера в субботу, то есть еще до того, как я получил ту свадебную фотографию по телетайпу.

– А если бы Росси оказался на том сухогрузе? – спросил капитан Уайз.

– Но он же не оказался, – улыбнулся Клэнси. Капитан Уайз обдумал его ответ, кивнул и встал.

Док Фримен тоже встал, а за ним, словно нехотя, Стэнтон и Капроски.

– Что ж, думаю, дело ясное, – сказал капитан Уайз, глядя на Клэнси с нескрываемой гордостью. – Прошу тебя: изложи все это в рапорте и передай его мне как можно скорее. По крайней мере я хоть

могу показаться теперь репортерам на глаза. Если они будут требовать подробности, может быть, им помогут признания братьев Росси.

– Если только они вдруг не передумают и не откажутся давать показания для печати, – сказал Клэнси. – Пригрози им, что их вышвырнут из окна на улицу с двадцатого этажа. Судя по тому, что мне рассказывал вчера Порки Фрэнк, в Чикаго таким образом избавляются от особенно одаренных деятелей.

– Мы ими займемся, – сказал капитан Уайз. Взгляд его потеплел. – Ты хорошо поработал, Клэнси. Но ты бы мог быть со мной более откровенным…

Док Фримен поспешно вмешался:

– Я постараюсь побыстрее передать вам результаты вскрытия, и вы сможете подшить их к рапорту, Сэм.

Все четверо посмотрели на худощавого лейтенанта и затем один за другим вышли из кабинета. Клэнси удобно устроился в своем кресле и уставился на рапорты Стэнтона и Капроски, на конверт с телетайпными сообщениями от сержанта Мартина и на начатый им собственный рапорт. Он вздохнул и, подавшись вперед, сдвинул все бумаги и сложил их в стопку перед собой. Свободную руку он запустил в карман и стал искать там сигареты, достал одну, закурил и повернулся, чтобы выбросить спичку в окно. И замер.

Белья не было. Бельевые веревки понуро свисали в окнах жилого дома напротив. Он вытаращил глаза. Неужели такое возможно? Неужели именно по понедельникам ему бывает это чудесное видение – пустые бельевые веревки? По понедельникам?

Только на 52-м участке, подумал он с усмешкой и, повернувшись к столу, разложил перед собой бумаги и взял ручку. Да, только на 52-м участке…