Безопасность вторжения
Шрифт:
По всему залу гремело, взрывалось. Золотые гиганты остервенело крушили аппаратуру, рвали провода, ломали приборы, под ногами жутко хрустели кристаллы. Кто-то с наслаждением всаживал из короткой трубочки атомные пули в компьютеры, экраны, аппаратуру, там ахало, плазменно-белые вспышки озаряли зал, по стенам метались черные тени, на пол рушились обломки немыслимо сложных приборов, брызгала цветная жидкость, страшно кричали квазиживые механизмы...
Капитан с силой придавил Дашу лицом к своей груди, не давая ей повернуть голову.
– Что это?
– простонала Даша.
– Тихо-тихо, успокойся. Все потом.
– Почему они?
– Да замолчи же!
Пахло горелым железом. В зале вспыхивало багровым. Двое гигантов прошли мимо землян к выходу. Грохот утихал, звездники бросали орудия уничтожения, переговаривались, медленно покидали разрушенный информарий.
Мимо прошел гигант - прекрасный, горячеглазый. Он все еще сжимал железный прут, болтался по ветру разорванный рукав. Даша перехватила его взгляд, спросила отчаянно:
– Что случилось?
Звездник на миг остановился, окинул обоих взглядом. Его губы неохотно разжались:
– Не поймете... Мы - лишь придатки машин. Они нас... поработили.
Даша вскрикнула:
– Они? Вас?
– Да.
– Но это же вы их рушили...
Гигант, уже уходя, оглянулся, глаза его были глубокие и грустные:
– Еще не поймете. Не буквально рабство, как у вас, а... вам, наверное, еще трудно понять.
Он ушел, в зале было мертво. Под ногами хрустело, помещение усыпали осколки. В стенах зияли дыры, кое-где свисали оплавленные конструкции.
Вечером капитан устроил экстренное совещание. Максимов, Даша, механик присутствовали лично, остальные - на экранах. Капитан нетерпеливо дождался, пока все отрапортуют о готовности докладывать, и сказал резко:
– Внимание!.. Объявляю чрезвычайное положение. На планете свирепствует жесточайшая... война.
Он сказал это резко, с нажимом, но все смотрели непонимающе. Механик прервал молчание:
– Капитан, я правильно понял? Война?
– Да.
– Но кто... установил?
– Я, - ответил капитан. Заметив недоверие на лицах, повысил голос. Вы занимаетесь своими делами, исследованиями, а я - безопасностью корабля и... вашей безопасностью. Так что за свои выводы отвечаю.
– Капитан, - вскричал механик, ощутив угрозу пребыванию на планете. Нигде нет никакой войны!.. Все радушны, все занимаются своими делами! Наши группы побывали во всех регионах планеты, и спокойно везде.
Капитан холодно взглянул на него, перевел взгляд на экраны, где возбужденно жестикулировали
– Повторяю, - сказал он медленно, - война жестокая. Вовлечены все ресурсы... Если мы не видим обмена ядерными ударами, то это ничего не значит. Кто из вас знает, как воюют сверхцивилизации?
На миг воцарилась тишина, лишь Максимов выпрямился в кресле, возразил:
– Война - дикость, высокий разум на нее не способен. Я не верю.
– Ваше дело, - сказал капитан холодно.
– Но от вездеходов больше, чем на сотню шагов, не отходить. Возможно экстренное возвращение на корабль.
Максимов вскочил как подброшенный катапультой, лицо его побагровело:
– Вы... вы не смеете такое приказывать! Вы не специалист, вам не понять как многое мы только-только начинаем понимать...
Капитан сказал жестко, как припечатал:
– Не вам возражать. Кто испортил компьютер в вездеходе? Подозреваю, что намеренно.
Максимов огрызнулся:
– Ваши кибернетические игрушки - помеха на пути культуры! Я сумел понять истинный путь, где машинам нет места...
Капитан остановил на нем долгий испытующий взгляд:
– Ладно, - сказал он наконец.
– С вами разберемся на Земле. Сейчас же совещание окончено. За нарушения приказа буду от работы отстранять.
Он выключил экраны, и Максимов тут же вскочил, ринулся к выходу. Даша бросилась за ним. Ее волосы рассыпались по плечам, сделав ее похожей на миниатюрную копию звездницы.
– Готовь вездеход, - сказал капитан.
Механик вышел вслед за Дашей, а капитан, подумав, вызвал группу Макивчука:
– Что у вас?
Вспыхнул экран. Неземная красота города выбила дух, и капитан подумал потрясенно, что никогда не привыкнет, и на Земле будет тосковать о таком совершенстве...
Он нахмурился, дал увеличение. Улицы приблизились, и он сразу понял, что здесь что-то ошибочно.
Город явно брошен, хотя люди встречаются часто. Одни лежат, где попало, другие сидят, кое-кто бесцельно двигается, иногда даже мелькнет летательный аппарат, но вот один врезался в стену, хотя скорость черепашья, грянул взрыв, на каменной стене осталось красное пятно, а к земле медленно полетели обломки...
– Макивчук, - резко спросил капитан, - что происходит?
Голос Макивчука злой, усталый, заполнил помещение:
– Началось два-три дня назад. Эпидемия, что ли? Бросали все, застывали, на все им наплевать... Мы только наблюдали, а сегодня не утерпели, когда начали умирать - взяли одного, выспросили без всякой деликатности... Оказывается, возникла философская теория, что в мире нет ничего, кроме твоего сознания. А все остальное, дескать, иллюзия! Тут каждый теперь считает себя центром мира, пупом вселенной, единственной реальностью. Все остальное, мол, только мерещится. Представляете? Даже свои руки-ноги кажется, а на самом деле их нет!