Безрассудная
Шрифт:
— Мы почти добрались до поля, — говорю я, нарушая тишину. Я уже вижу башни замка, вырисовывающиеся на горизонте.
— Отлично. Последняя остановка перед Ильей.
Опять этот тон.
Я прочищаю горло. — Ты когда-нибудь была на поле?
— Учитывая, что оно находится рядом с замком, а до Испытаний я и близко к нему не подходила — нет, я никогда не видела поля.
— Хорошо. — Я улыбаюсь ей. — Я буду первым, кто увидит твою реакцию.
Как
— Что… что это? — таращит она глаза, все быстрее шлепая ногами по грязи.
— Это поле.
Рука ударяет меня в живот. — Я знаю это, умник. — Она мило улыбается, словно только что не выбила воздух из моих легких. — Я говорю о цветах.
Я выпрямляюсь, прижимая руку к животу, и смотрю на море ярко-красного. Каждый лепесток перетекает в другой, создавая цветовое одеяло, согревающее траву под ним.
— Маки, — говорю я и улыбаюсь, видя выражение ее лица.
— Я никогда не видела таких ярких цветов, — моргает она. — Они оранжевые, красные и повсюду.
Я не могу оторвать от нее глаз. — И что? Что ты думаешь?
Она оглядывается на меня, ее улыбка вызывает беспокойство. — Я думаю, ты меня тормозишь.
Едва произнеся эти слова, она поворачивается и устремляется к полю. Я успеваю ринуться следом, прежде чем цепь срывает меня с места. Я наблюдаю, как она раскидывает руки навстречу ветру, когда ее ботинки достигают края поля.
Я не видел ее такой беззаботной с того самого дня, когда вышел за ней под дождь, сорвал незабудку и заправил ей за ухо. Видя, как она радуется жизни, я понимаю, что выживание в моей жизни того стоит.
— По крайней мере, старайся не отставать! — зовет она, маки облепляют ее ноги при каждом шаге. — По-моему, ты не в форме, Азер!
— Неужели? — смеюсь я, настигая ее.
Она слишком поздно понимает, что происходит.
С ее губ срывается визг, когда я останавливаюсь перед ней, нагибаюсь, чтобы схватить ее за ноги и перекинуть остальную часть ее тела через свое неповрежденное плечо. Я прикусываю язык от жжения, которое все еще пронзает мое тело, но звук ее смеха исцеляет, он способен заставить человека забыть собственное имя, не говоря уже о боли.
— Что ты делаешь? — смеется она, хлопая меня по спине и размахивая руками.
Я кручу нас в разные стороны. — Показываю тебе, насколько я не в форме.
Она хихикает, как девушка, которой не пришлось оплакивать своего отца и лучшую подругу. Как девушка, которая не боролась за выживание, не воровала, чтобы не умереть с голоду. Как девушка, которая не прикована к парню, которого должна ненавидеть.
В стойкости, в способности смеяться, несмотря ни на что, есть своя прелесть.
— Хорошо, — говорит она, — ты высказал свою точку зрения. Теперь можешь опустить меня на землю.
— Но
Ее голос звучит слегка приглушенно. — Нет, ты протаскиваешь мою голову сквозь цветы.
Я смеюсь, приседая, обхватываю ее за спину и перекидываю через плечо. Медленно опуская ее на землю, я укладываю ее так, чтобы цветы окружали ее, а она улыбается мне.
Заходящее солнце золотит ее лицо, голубые глаза ярко горят на фоне ярко-красных маков. Трудно поверить, что нечто столь прекрасное добровольно смотрит на такого, как я.
Я чувствую себя недостойным ее взгляда, того, как ее глаза блуждают по моему лицу. Я качаю головой, все еще глядя на нее сверху вниз. — Не смотри на меня так.
— Как? — мягко спрашивает она.
— Так, будто я достоин быть увиденным.
Ее ресницы трепещут от моих слов. Она сглатывает и поднимает руку, чтобы коснуться моего лица. Мои глаза закрываются от ощущения ее ладони на моей коже, от привилегии быть тронутым ею.
— Потанцуешь со мной? — шепчет она.
Мое сердце замирает от этого робкого вопроса.
Я открываю глаза и вижу, что она смотрит мне в лицо таким взглядом, которого я не заслуживаю. — Сколько захочешь, дорогая.
Я помогаю ей подняться на ноги, прежде чем обвить ее руки вокруг моей шеи. Мои руки находят ее бедра, крепко сжимая, когда я поднимаю ее ноги на свои. Она удивленно ахает, а затем улыбается, запуская пальцы в мои волосы.
Я покачиваюсь, прижимая ее тело к своему. Мои руки блуждают по ее спине, непривычные к ощущениям без тяжелой завесы волос. Я наклоняю голову к ней, любуясь серебристым беспорядком, спадающим на ее плечи.
Заправляя волнистый локон за ухо, я провожу пальцами по его короткой длине. — Ты не жалеешь об этом?
Она качает головой, ее улыбка грустна. — Нет.
— Хорошо, — бормочу я. — Потому что мне всегда нравились короткие волосы.
— О, правда? — Она смеется, пока я раскачиваю нас по кругу.
— Правда. Помимо всего прочего, конечно. — Я пожимаю плечами. — Короткие волосы. Голубые глаза. Двадцать восемь веснушек. И, — я делаю паузу, изучая ее, наклонив голову, — какого ты роста?
Она растерянно моргает. — М-м-м, около пяти с половиной футов?
— Пять с половиной футов, — продолжаю я ровным тоном. — Ужасающая способность надрать мужчине задницу. Потрясающая улыбка. Невероятное упрямство. Волосы как расплавленное серебро. Легко угрожает мне кинжалом. — Я улыбаюсь ей. — Мне продолжать?
— Что дальше? Баллада от моего имени? — В ее голосе звучит вызов, но на лице — улыбка.
Я притягиваю ее ближе, моя рука обвивает изгиб ее талии. — Разве поэты — это не просто дураки с причудливыми словами? — Я опускаю лицо, пока наши лбы не соприкасаются. — Думаю, я подхожу под это определение, дорогая.