Безумие белых ночей
Шрифт:
Что он знал об этих девушках? Ничего. Что все они соответствовали основным требованиям своей романтической профессии, это – красивая девушка в возрасте от восемнадцати до двадцати семи лет, ростом от ста шестидесяти до ста восьмидесяти сантиметров, с хорошим здоровьем.
Бортпроводница обязана разбираться в типах самолетов, должна уметь оказать медицинскую помощь и правильно вести себя в чрезвычайных ситуациях. Задачей Артура была научить этих девушек правилам эвакуации на суше или воде. При пожаре задача стюардессы – подавить панику, а потом эвакуировать пассажиров за девяносто секунд!
«Как
«Твоя женственность порою зашкаливает».
«Это как?»
«Я бросаю все дела, мчусь к тебе».
«Дамы и господа, наш самолет совершил посадку в Барселоне, температура воздуха плюс двадцать шесть, просим вас не ждать полной остановки самолета, не ждать, пока мы вас пригласим к выходу, а уже выходить, поскольку я дико тороплюсь на свидание с собственной женой», – посмотрел я на своих стюардесс. Кажется, они меня поняли и начали потихоньку собираться.
– Я проспала, я выспалась, я счастлива.
– Дайте женщине выспаться, и вы узнаете, как она умеет любить.
Шила рассмеялась в трубку.
– Тронуло?
– До слез. Знаешь, какие слова больше всего трогают женщину?
– Какие?
– Я хочу от тебя детей.
– Я бы хотел.
– Я знала, что неотразима. Даже мороженое тает, глядя на меня.
В ответ рассмеялся Марс.
– Кто бы сомневался. Чем занимаешься?
– Кино вижу.
– Смотришь?
– Не смотрю, но вижу.
– А что там идет?
– Не знаю. Хочешь с ним поговорить? Передаю ему трубку, – прибавила звука телевизору Шила и протянула ему трубку.
– Иногда мы с ней играли в покер на раздевание, хотя не умели. В итоге в этом страстном обнаженном азарте мы выигрывали оба, – услышал в трубку Марс.
– Слышал? – вернула она телефон своему лицу.
– Может, нам тоже сыграть?
– А мы что, по-твоему, делаем?
– Рискуем.
– Ты опасный, – вдруг ощутила она на себе прикосновения его волосатого тела так, что дрожь пробежала по полю ее чувств, пытаясь найти выход из западни. – В тебя можно влюбиться.
– Я чувствую, как у тебя сработала сигнализация.
– Придется по дороге домой зайти в магазин, купить шампанского, чтобы выключить… этот день.
– Ты знаешь, что день, законченный шампанским, приравнивается к выходному?
– Только в одном случае – если завтра никуда не надо.
– А женщине все время куда-то надо.
– Значит, у тебя нет выходных?
– Выходит, так.
– Может, просто ты еще не нашла человека, который тебе их может устраивать?
Ночью не спалось, вдруг захотелось какой-то другой любви, не той, что храпела рядом, не бытовой и не возвышенной, взаимной. «Да, именно взаимной», – повернулась она на бок и посмотрела в окно, где острием проткнул темноту месяц. Весна теплилась на горизонте ранним рассветом. Она на своей гармошке играла моими гормонами. Муж не слышал этой музыки или делал вид, что глухой. Она посмотрела на его выдающийся из ночи профиль, потом потянулась и достала со столика телефон, забралась в Сеть и начала листать свои новости о тех, кто так и не обрел ночного счастья. Она снова
– На гранату, – протянул он мне тяжелую железку. – Отомсти за Родину, – показал он рукой в небо, где кружили, словно хищники над жертвой, истребители.
– Я не докину, – взял я холодную железяку.
– Не забудь про кольцо, – уже не слушал меня сержант. – Ты помнишь, как говорил наш генерал: в войне, как и в спорте, главное – участие.
Я посмотрел на свое обручальное кольцо, оно блеснуло бриллиантовым зрачком, словно плачущий хрусталик жены. Жену стало жалко. Я обещал ее защищать.
Одним глазом я досматривал сон, вторым краем глаза я увидел, как поменялись цифры на экране телефона, время подмигнуло мне 06:00, оно тоже начало потихоньку продирать глаза. «Поднимите мне веки», – по крыше гулял ветер, словно Вий, тяжелыми шагами заставляя вздрогнуть мою тишину. Он бил невидимыми тумаками в стекло, иногда наваливался всем телом, так плотно, что в комнату проникали порывы тревоги. Стоило только включить ящик, чтобы понять: мир не спит, его трясет от новостей. В эти утренние часы ему было не до счастья. Для счастья миру не хватает лени. Будь мы ленивее, мы бы меньше работали или бы вовсе не работали. Тем более весна, которая уже вовсю жила на улице. Весна – это привлекательная девушка, у которой большие планы на лето. И то, что она согласилась выпить с вами кофе, еще не значит, что скоро вы сможете любоваться ею не только через окно. Ночью там было еще довольно морозно. Это немудрено. Хорошенькая женщина должна уметь кусаться, иначе за что же ее любить.
Она гладит мое лицо своей острой металлической ладошкой, это похоже на ласку в период большой нелюбви. Я рискую порезаться. Время от времени возникают на коже красные извержения страсти, будто красная магма вышла на поверхность земли. Она горячая, течет не спеша. Вся моя жизнь из таких вот порезов, разделенных временами ласки и пены. Шрамы позволяют чувствовать эту жизнь ярче. Я вытираю пену полотенцем, смываю щетину с бритвы. Две пощечины одеколона себе и ему, своему гладкому эго. Хотя со щетиной ему лучше: мужество на лицо.
Я выключил свет в ванной и снова вернулся в спальню.
– Проснулась?
– Да, а тебя нет. Где ты был?
– На дискотеке.
– Что делал?
– Брился.
– Пенная вечеринка?
– Ага, – усмехнулся я ее утреннему чувству юмора.
– Не верю, дай потрогать.
– Почему женщины так любят поспорить? – спросил я жену, вспомнив вчерашнюю вечернюю прелюдию.
– Кто тебе сказал, что мы это любим? – лежала Шила безмолвно с закрытыми на ресницы глазами.
– А что вы любите? – нарисовал я улыбку на ее спящем лице и облако со следующей репликой.