Безумие ночи

Горовая Ольга Вадимовна

Но... что заставило его вот так, почти умолять ради женщины?

Это было просто невероятно...

– Макс... я не умею спасать людей. Я пью их кровь, я убиваю их, забавляюсь с их телами... Но, я не могу и не знаю, что можно сделать...
– Мужчина, почти был готов развести руками, чувствуя, словно, в чем-то подвел друга...

– Она не хотела, чтобы я себя резал.
– Едва внятно пробормотал Макс, осторожно проводя своими пальцами по бледной щеке девушки, которая едва дышала - После всего, что я с ней сделал, она выкинула нож, чтобы

мне не было больно...

Грег замер, только теперь понимая, сколь глубоко эта девушка затронула Макса.

Как они в нем ошибались...

Никто из них, никогда не мешал ему мучить кого-либо, или же - самоистязаться.

В конце концов, коли он так привык, то, какое кому дело? Вампир же не мог умереть от этого, в самом деле?

И, так легко было списать все на безумие, просто махнув рукой на сумасшедшие поступки друга, что теперь, Грегор ощутил вину, понимая, насколько это мучило Максимилиана. А они с Михаэлем никогда не считали это важным...

Отсутствие понимания.

Того, что без условий было у его друзей из-за общего творца, так незаметно, но прочно изолировало от них всегда Макса, а друзья, просто не задумывались над этим...

Неужели, эта девушка, и правда, смогла увидеть то, что не видели те, кто триста лет были с ним рядом?

Неужели, она, и правда, пыталась его спасти от того, что он сам совершал?

Это казалось невероятным...

Однако, глядя на преклонившего колени у ее тела Максимилиана...

Видя то, в вероятности чего, Грегор не то что, сомневался - был на сто процентов уверен, что никогда не увидит ничего подобного, вампир понял, что Элен, и правда, смогла заслужить поклонение Макса.

А значит, и он должен был что-то придумать, потому что, так и не считал, что тогда, расплатился с другом за то, что тот сделал ради него.

Вампир лихорадочно начал вспоминать все, что он знал о людях..., понимая, что у них была, все же, одна вероятность.

– Макс.
– Он попытался, достучаться до, погруженного в отчаяние и бездну ужаса, сознания друга.
– Мы можем отнести ее в больницу, и заставить людей что-нибудь придумать... Это должно сработать, Макс. Только, стоит действовать быстро. Чтобы, хоть, привести ее в сознание..., дальше ты справишься.

Мужчина поднял голову, пристально глядя на говорившего, а потом, матерясь сквозь зубы и проклиная собственную тупость, прижал Элен к себе, начиная растворяться во тьме.

Грегор последовал за другом, ведомый следом крови Максимилиана.

***

День в районной больнице пригорода Бухареста был сложным. Слишком много больных, как для их района.

Да и это, последнее происшествие... оно выбило из колеи всех. Женщины, как среди персонала, так и среди пациенток, боялись. Все ходили, оглядываясь и перекрещиваясь по сотне раз, готовые уповать на все, что можно, лишь бы защититься от ужаса, который все уверенней охватывал столицу и пригороды.

Особенно,

в последние два дня, когда маньяк, стал настолько наглым, что ежедневное количество жертв доходило до пяти-шести в день. И как он успевал всех насиловать, да еще и в разных краях города, спрашивается? Уже, даже, появились подозрения, что у преступника, которого полиция не могла выследить и поймать последние три месяца, появился последователь.

Все боялись.

Но сегодня, женская половина их небольшой больницы боялась особенно.

Две жертвы были найдены в радиусе двух километров от территории лечебницы.

Это приводило в ужас.

Медсестра, дежурящая на приемном покое, вздрагивала от каждого шороха. Ежесекундно, женщина оглядывала пустое, гулкое помещение, словно опасаясь, что сейчас, по ее душу, в дверь зайдет тот самый убийца и насильник.

Пока в больнице находилась полиция - было спокойней. Присутствие людей с пистолетами, казалось, давало некую уверенность. Сейчас же, когда все уехали, оставив, тем не менее, оба изувеченных трупа в морге их больнице, кошмар начал видится в каждой тени любого угла.

Мария вздохнула, решив еще раз обработать инструмент. По крайней мере, привычное дело могло отвлечь девушку до возвращения врача, которая, как и многие их сотрудники, решила воспользоваться случаем, и самой посмотреть на жертв.

Человеческое любопытство и тяга к чужой боли и страданию - неистребимы.

Это пугало Марию. Казалось бы, что может так интересовать в столь ужасном событии?

Однако, это было лицемерием.

Не могла она не признать, что и сама, на краю сознания, умирала от любопытства.

Воистину, человеческая душа темна и страшна под тем налетом социума и его правил, за которым мы любим прятаться.

Мария, так же, как и большинство, хотела посмотреть на мертвых девушек..., хотя, их сложно было называть так..., останки - скорее. Там мало что имелось, имеющее хоть отдаленное сходство с человеком.

Девушка уже убегала в морг, рассматривая жертв. Испытывая темную радость, что не она была на их месте. Облегченно вздыхая в вечном человеческом: " Славу Богу, не я". И долго перешептывалась с подружкой из терапевтического отделения, перемежевывая тихое бормотание восклицаниями: "А ты видела, у той, на крайнем столе?!" и, оглядываясь, кивала головой, на ответный возглас Кристы: "А у той?! Видела, что с шеей?! Кошмар!"

Это, и правда, было ужасно. Они с подружкой долго рассматривали тела, пока, приехавшие следователи, не разогнали всех любопытных.

Тогда, это было интересным.

Сейчас, Мария жалела, что ходила в патологоанатомическое отделение.

Лучше бы ей этого было не видеть...

Резкий звук, разорвавший тишину палаты, наполняя пространство какофонией проклятий, бормотаний и ругательств, заставил ее обернуться, роняя лоток с инструментами, начиная задыхаться от ужаса и страха. Только чрез минуту позволяя увидеть, что же именно привлекло ее внимание.