Безумие толпы
Шрифт:
Жан Ги с семьей переехал в Монреаль из Парижа и недавно вернулся в Surete, разделив обязанности первого заместителя с Изабель Лакост.
После ограничений, после ужасов пандемии эти рождественские каникулы в Трех Соснах были желанным отдохновением. Облегчением.
Вернувшись домой с прогулки, дети переоделись в теплое и сухое, а потом с чашками горячего шоколада расселись на диване. Собаки – Анри, старик Фред и малютка Грейси (возможно, собачка, а возможно, и хорек) – улеглись перед камином и задремали.
Деревенские жители из тех, кто поумнее, ставили на то, что Грейси из породы бурундуков. Но Стивен
– Ребятки, крысы – очень умные животные, – сказал девяностотрехлетний бывший финансист детям, когда они устроились рядом с ним на диване.
– Откуда ты знаешь? – спросила Зора, самая серьезная из всех.
– Оттуда. Я был одним из них.
– Ты был крысой? – удивилась Флоранс.
– Да. Большой такой, жирной крысой с длинным-длинным шелковистым хвостом.
Они смотрели на него широко распахнутыми глазами, а он забавлял их историями своих приключений в качестве крысы на Уолл-стрит и Бей-стрит. На рю Сен-Жак в Монреале и на Бурс [16] в Париже.
Это было днем. Теперь все они лежали в кроватях. Спали.
Хотя один из них все еще ворочался в постели.
Арман поставил видео на паузу и поднял глаза. Он слышал знакомый треск и хруст по мере понижения температуры и проникновения мороза в кости старого дома. Было что-то бесконечно утешительное в мысли о том, что его близкие забылись сном в своих постелях и находятся в безопасности.
16
Парижская фондовая биржа.
– Merci. – Арман кивнул в сторону тарелки и благодарно улыбнулся Жану Ги.
Потом снял очки и потер глаза.
– Это та, кого нужно охранять? – спросил Жан Ги.
Он сел за стол и показал на ноутбук.
– Oui.
Ответы Армана были необычно лаконичны, и Жан Ги стал разглядывать изображение на экране.
Он видел на трибуне женщину средних лет, она улыбалась. У нее была приятная улыбка. Не ухмылка. В ней не чувствовалось злобы, не чувствовалось желчи. Ничего высокомерного или маниакального.
– Что-то не так?
Жан Ги посмотрел на тестя и увидел глубоко обеспокоенного человека.
Арман бросил свои очки на стол и кивнул в сторону экрана:
– Это запись последнего выступления Эбигейл Робинсон перед Рождеством. Я прослушал ее речь и позвонил ректору университета, попросил его отменить ее завтрашнюю лекцию.
– Правда? И что он ответил?
– Он сказал, что я драматизирую ситуацию.
После того разговора Арману захотелось поверить ректору. Ему захотелось свернуть чертежи в рулоны, выключить ноутбук, надеть теплую куртку и присоединиться к семье, гулявшей на улице.
Ему хотелось сидеть рядом с внуками, согревавшими ноги под тяжелым ковром, и смотреть, как размахивает хвостом Глория, впряженная в большие красные сани, на северной дороге, ведущей из деревни.
Но вместо этого он сел в машину и поехал в Норт-Хэтли поговорить с почетным ректором.
Глава четвертая
Старший инспектор Гамаш снял куртку и сапоги и прошествовал за почетным ректором в ее гостиную.
– S’il vous plait [17] , Арман. – Она указала на удобное кресло у камина.
17
Здесь: прошу
Повсюду в комнате были книги, а над каминной полкой висела картина Александра Янга Джексона. Гамаш посмотрел на полотно, затем подошел к французскому окну в конце очаровательной комнаты. Он встал перед стеклом, сцепив руки за спиной и глядя на озеро Массавиппи. Большое замерзшее озеро, окруженное густым лесом. Огромное поле, сверкающее белизной. Но не полностью. Прямо перед домом у самого берега виднелся очищенный от снега прямоугольник – там был залит каток.
Сейчас там играли в хоккей, хотя как игроки отличали своих от соперников, Гамаш понять не мог. На всех были свитера «Абс» [18] – «Монреаль Канадиенс».
18
«Абс» (иногда «Хабс», от фр. habitants – местные жители) – прозвище монреальской хоккейной команды. Так англоязычное население Канады называло франкофонов провинции Квебек.
– Ваши? – спросил Гамаш, когда она подошла к нему.
– И еще соседские ребятишки, но да, в основном мои внуки. У вас с Рейн-Мари теперь тоже есть парочка.
– Уже две парочки.
– Четверо? Для хоккейной команды маловато, но почти комплект.
– Они только начали кататься, – сказал он, когда они вернулись к креслам. – Разве что на четвереньках будут играть.
В комнате было тепло, уютно. Она точно отражала характер почетного ректора.
Колетт Роберж на протяжении последних двух лет занимала в университете в основном церемониальный пост. Перед этим она ушла в отставку с поста декана математического факультета и получила звание почетного профессора.
Гамаш считал ее своим другом, хотя и не близким.
– Кофе? – предложила она.
– Non, merci.
– Чай?
– Спасибо, Колетт, я ничего не хочу. – Он улыбнулся, дождался, когда она сядет, потом сел сам. – Как Жан-Поль? Хотел бы поздороваться с ним.
– Он на площадке внизу, судит матч. Как ваша семья? Благополучно пережили пандемию?
– Да, цветем и процветаем, спасибо.
– А Стивен? После происшествия в Париже? [19]
– Он все тот же старый Стивен.
19
Об этом читайте в романе «Все дьяволы здесь».
– Ну, это не к добру, – сказала она с улыбкой.
Почетный ректор Роберж в свои семьдесят с хвостиком была неутомимым защитником университета и блестящим ученым. Сегодня, в самый разгар этих больших семейных праздников, она нашла время принять Гамаша, словно это давно планировалось.
А может быть, подумал он, это и в самом деле планировалось.
– Так что я могу сделать для вас, Арман?
– Я приехал поговорить о профессоре Эбигейл Робинсон.
Ее четко очерченные брови чуть приподнялись. Ухоженные руки легли одна на другую; он заметил, что пальцы немного сжались. Но выражение лица оставалось приветливым.