Безумие
Шрифт:
— Ты уже начала спасать жизни? Я всегда знал, что так будет, — изгиб его улыбки, словно волны океана, в которые мне так хочется окунуться. — Ты действительно хочешь знать мое мнение?
— Ты действительно хочешь знать его мнение? — снова появляется кролик, жующий морковку. Льюис смеется, дает ему еще морковку и запихивает его назад в карман. Кролик вытягивает свою лапку из кармана Льюиса. — Она занимает здесь много места.
Льюис снова смеется и поворачивается ко мне.
— Как я сказал, ты действительно хочешь знать мое мнение?
Я киваю.
— Я считаю, что
— Значит, таких чудес, как спасение мира не бывает?
Льюис смеется.
— Есть только два способа прожить свою жизнь, Алиса. Первый — так, будто никаких чудес не бывает. Второй — так, будто все на свете является чудом. Мне нравится та часть, где «все на свете».
— Мне тоже, — говорю я.
— Кстати, через много лет, человек, по имени Эйнштейн скажет от себя эту фразу, — Льюис поднимается и чистит свой меч. — Не говори ему, что я сказал ее до него. Мы же не хотим пошатнуть его уверенность.
— Почему?
— Он изобретет безумные вещи, важные для человечества, и никто не поверит ему в начале, — говорит Льюис. — Так со всеми безумными людьми. Поначалу им никто не верит.
Я тяну его вниз и целую в щеку. Он краснеет.
— Вы хороший человек, Льюис. Мир полюбит ваше безумство после вашей смерти.
— Ты так думаешь?
— Ваша книга вдохновит миллионы, поверьте мне, — говорю я и бегу назад в Том Тауэр.
— Какая книга, Алиса? — кричит он в след. — Подожди, я напишу книгу? О чем?
— Если вы знаете о том, что в будущем Эйнштейн будет цитировать, вы должны знать, что напишете книгу, — я не поворачиваюсь, но отвечаю ему, пока бегу.
— Книгу? — я слышу вопрос кролика. — Льюис, ты собираешься написать книгу? Напиши, пожалуйста, обо мне.
— Книгу о чем, Алиса? — это последние слова Льюиса, которые я слышу, когда добегаю до Том Тауэра.
— О безумии, Льюис. Вы напишите книгу о прекрасном безумии.
ГЛАВА 69
Университетский двор, Крайст-Черч, Оксфордский Университет
Я стою посреди двора Крайст Черч с маской Чешира в руке. Здесь и там несколько студентов, пара профессоров и даже мама с маленьким ребенком, у которого в руке леденец. Мне кажется, здесь какое-то ночное собрание. Ничто из этого меня не касается. Я здесь, чтобы отдать Чеширу маску и вернуть Констанцию.
Чешир не теряет времени. Через мгновение я вижу перед собой старуху.
— Думаю, у тебя есть то, что у меня украли, — говорит она.
— Где Констанция? — спрашиваю я.
— Со своими родителями. Я сам ее увез, и они пригласили меня на мороженое, — улыбается женщина. — Позвони Пиллару, чтобы убедиться.
Я так и делаю. Пиллар отвечает утвердительно. Я прошу передать трубку Констанции, потому что не доверяю ему. Когда она говорит со мной, я спрашиваю, кем она меня назвала перед тем, как нам прыгнуть
— Вот твоя дурацкая улыбка, — отдаю я ему маску.
Женщина немедленно надевает маску. Она приникает в поры ее лица, как мыло. На мгновение она закрывает свои глаза, потом открывает, гадко улыбаясь. Я могу сказать, что вот она, настоящая Чеширская улыбка. Вам захочется долго на нее смотреть, иначе это вынет из вас душу.
— Как хорошо, — говорит женщина. — Если бы я была на твоем месте, я бы начала отсчет.
— Отсчет чего?
— Конца света, дорогая Алиса, — улыбка не сходит с ее лица. — Ты же не думаешь, что я отомстила, так? — она щекочет мне подбородок своими пальцами и уходит. Я чувствую себя беспомощной. Хоть я и спасла Констанцию, я только что забронировала для мира билет первым классом в ад.
— Девять жизней не так сложно уничтожить, — говорю я через плечо. Она останавливается. — Я знаю, кто я теперь, и я убью тебя девять раз, если придется.
— Чем? Своим розовым зонтиком? — разворачивается женщина и снова подходит ко мне. — Ты на самом деле хочешь увидеть хоть малую долю моей силы? — она не дожидается ответа и жестом показывает на молодого человека, проходящего мимо. Она хлопает его по плечу, и вдруг молодой человек поворачивается ко мне с улыбкой на лице.
— Как я тебе сейчас, Алиса? — спрашивает меня молодой человек. Он машет своей девушке, и она подходит к нему. Они целуются. Когда они это делают, улыбка переходит на нее. — А теперь, Алиса? — молодая девушка улыбается мне. Она оставляет своего парня, а я иду за ней по двору, где она помогает старику найти его кошелек. Как только она прикасается к нему, он становится новым Чеширом. — А как сейчас, Алиса? — говорит старик. Он снова выбрасывает свой кошелек, а ребенок с леденцом торопливо подбегает и отдает его ему. Через секунду на лице ребенка появляется улыбка. — Ты любишь леденцы, Алиса? — она предлагает мне свои леденцы.
Я просто парализована. Теперь я понимаю, почему Льюис не мог поймать Чешира, почему его сила была самым большим злом в мире. Чешир был никем, и в то же время всеми. Это было как распространение зла по миру через прикосновение рук. Я вижу, как девочка опускается на колени и гладит бродячую кошку. Улыбка переселяется к кошке. Она мяукает мне и убегает в толпу. Я бегу за ней. Куда ни посмотри, у кого-то появляется улыбка.
Я стою посреди двора, чувствую себя потерянной. Больше я ничего не смогу сделать, чтобы поймать Чешира.
ГЛАВА 70
Камера Пиллара, психиатрическая больница Рэдклиффа, Оксфорд
Пиллар лежит на спине на своем диване. Он все курит и слушает «Алису в Небе с Алмазами». Бабочка в банке сейчас спокойнее. Она не бьется об стеклянные стенки. Мне слишком утомительно находиться здесь, но я думала сказать ему, что готова к работе. Я готова спасать жизни.
— Вижу, что бабочка стала спокойнее, — замечаю я.
— Мне пришлось пустить туда немного дыма от кальяна, чтобы успокоить ее, — говорит он.