Безумная мудрость
Шрифт:
Подходя к концу этого повествования о безумной мудрости, мы приближаемся к смерти. Или, точнее говоря, смерть приближается к нам. Всё и вся когда–нибудь умирает. Безумная мудрость, в некотором роде, все время говорит о смерти: смерти знаний и истин, верований и философских систем; смерти форм искусства и политических институтов, наций и империй; смерти богов и богинь и даже о смерти планет, галактик и вселенных. Нам будет уместно присоединиться к безумной мудрости в этом заключительном танце.
Все мы, включая наших потомков, когда–нибудь исчезнем с лица земли. Через несколько миллиардов лет Солнце взорвется, и это повлечет за собой уничтожение Земли. Исчезнут Египетские пирамиды, Эйфелева башня и Всемирный Торговый Центр, сгорят
Как я могу знать, не является ли любовь к жизни заблуждением? Как я могу знать, что, питая отвращение к смерти, я не уподобляюсь человеку, который, покинув дом в молодости, забыл обратный путь? Чжуан–цзы
Я не боюсь смерти. Просто я не хочу быть здесь, когда это произойдет. Вуди Аллен
Чего же мы боимся, страшась смерти? Потери своего «я»? Если верить святым безумцам, нет никакого «я»; все, что мы можем потерять, — это наши иллюзии. Смерть — это всего лишь завершение нашей мучительной оторванности, возможность раствориться в общем потоке, возвращение домой. Безумная мудрость утверждает: «Нам нечего бояться в смерти, кроме небытия, а небытие — это ничто. Тогда чего же нам бояться?»
Смерть — это лишь вхождение в безграничное.
Хорхе Луис Борхес
Возможно, самое трагичное в смерти — это то, что мы ее так боимся. Люди, воскресшие с помощью медицины, то есть в буквальном смысле возвращенные из царства мертвых, не очень–то довольны тем, что им вернули жизнь. Видимо, они наслаждались тем, что были мертвы; они говорят, что «там» сплошной покой. Как заметил Марк Твен: «Все говорят: «Как печально, что мы должны умереть» — странно слышать эти слова из уст людей, которым пришлось до этого жить».
Смерть — это лучший друг безумной мудрости и ее первый наставник. Когда мы приходим к познанию соб — [265] ственной смерти и просим ее поселиться вместе с нами, все приобретает свой надлежащий вид. Руми так говорит об этом:
Зачем бояться несчастья, когда Смерть шагает рядом? Не стоит бояться Генерала, если вы в хороших отношениях с Принцем.Восточные святые безумцы придумали множество способов, как подружиться со смертью. Большинство видов медитации можно трактовать как репетицию смерти, как возможность поупражняться в расставании с этим миром. Когда придет смерть, умеющим медитировать будет легче расстаться с последним мгновением жизни. Некоторые индусские и буддийские йоги медитируют на кладбищах и в местах кремации, чтобы лучше понять процессы разложения и перехода в мир иной. Тибетские монахи во время своих обрядов дуют в рога, сделанные из бедренных костей, и едят из чашек, вырезанных из человеческих черепов. Таким образом, они в своей жизни постоянно ощущают присутствие смерти, устанавливая более близкие отношения и с той и с другой.
Счастье капли — найти смерть в реке. Аль — Газали
С точки зрения жизни, которая является единственной доступной для нас точкой зрения, в смерти нет ничего страшного. Безумная мудрость пытается объяснить нам это следующим
«Когда ты начинаешь терять терпение, — продолжил он, — повернись налево и спроси совета у смерти. Ты освободишься от массы ничего не значащих мелочей, если смерть подаст тебе знак, если ты заметишь ее краем глаза или просто почувствуешь, что твоя спутница здесь и наблюдает за тобой»
В этом отрывке из «Путешествия в Икстлан» маг Дон Хуан советует Карлосу Кастанеде держать смерть за левым плечом. Чтобы этого добиться, следует создать образ, символизирующий смерть. Некоторые представляют ее в виде мрачной фигуры с косой (и, как правило, со зловещим оскалом). Возможно, вы предпочтете нарисовать в своем воображении атомную бомбу — модернизированныйсим–вол смерти. Для того чтобы вам было проще это сделать, Пентагон систематизировал свое атомное оружие в соответствии с его мощностью и дал каждому типу симпатичное имя, вызывающее милые сердцу ассоциации.
Например, есть бомбы с такими названиями, как «Джульетта» и «Отель».
Рождение человека — это рождение его печали. Чем дольше человек живет, тем больше он глупеет, потому что его желание уйти от неизбежной смерти становится все более и более острым. Какая досада! Он живет, стремясь к недостижимому! Он жаждет спастись в будущем, и это лишает его способности жить в настоящем. Чжуан–цзы
Любимицей безумной мудрости могла бы стать сравнительно небольшая бомбочка, чей взрывной эквивалент равен 50 тысячам тонн тротила, получившая название [267] «Гольф». Всякий раз, когда вы чувствуете, что погрязли в мелочах и что вам необходимо остановиться и посмотреть на происходящее более широким взглядом, вы можете представить себе бомбу «Гольф», притаившуюся за вашим левым плечом. «Привет, Гольф», — скажет безумная мудрость. «Поберегись!» — ответит Гольф. Это внесет ясность в ваши мысли и позволит вам продолжить игру.
Все вокруг подвержено трансформации. Таков закон природы. Каждый из нас проходит один и тот же путь: материнское чрево — мир — кишащая червями могила, а человеческий род совершает путешествие по следующему маршруту: волны — пещеры — кладбища. Затем, как предполагают некоторые, все повторяется. Любой конец — это в то же время и начало; и смерть, несомненно, к чему–то ведет. Ведь мы хорошо знаем, что, не будь смерти, не было бы и жизни.
Безумная мудрость недоумевает, почему момент трансформации имеет настолько дурную славу, что даже мысль о смерти нагоняет страх и печаль. Само слово «смерть» вызывает у большинства людей исключительно негативные ассоциации. Смерть: нечто внезапное и бесповоротное.
Возможно, следует назвать ее как–нибудь иначе. Новое имя должно отражать переход в новое состояние духа, ауры, сущности — того, что мы часто называем человеческой «энергией». Поскольку мы обычно подразумеваем под духом некий свет, давайте используем «свет» в качестве метафоры. Можно представить себе, что, когда мы прекращаем свое существование, наш свет переходит в окружающую тень или, наоборот, наша тень переходит в окружающий свет, в зависимости от того, какой видится нам жизнь: яркой или тусклой. Вместо того чтобы называть этот переход смертью, можно назвать его «растворением».