Безумная Роща

Смирнов Андрей Владимирович

В это время ее и познакомили с Мъяонелем. Проделано это было искусно — так, чтобы Хозяин Рощи ничего не заподозрил. О некоторых его визитах в человеческие города нетрудно было узнать заранее, а подстроить так, чтобы Ранхильд в нужное время пересекла его путь — и того легче.

План блестяще удался. Мъяонель, встречаемый с почетом у ворот Кольмениона бургомистром и представителями городской аристократии (прошедшие десятилетия сильно изменили к нему отношение его ближайших соседей), лишь мельком взглянул на Ранхильд — и тут же вновь перевел на нее взгляд, чувствуя, как наливается сладостной болью застывшее в груди сердце. Ранхильд была выше Айнеллы и ничуть не похожа на нее лицом, но сердце Тайленара узнало ее, как узнало бы в любом облике. С

этого момента Мъяонель обращал внимание не столько на знатных сановников, собравшихся встречать его, сколько на девушку из толпы. Сановники не могли не заметить этого и поспешили сим обстоятельством воспользоваться, надеясь расположить могучего соседа в свою пользу. На торжественном обеде, происходившем в здании муниципалитета, Хозяин Безумной Рощи был познакомлен с молодой колдуньей, которой, без сомнения, весьма польстило внимание одного из самых могущественных Лордов Эссенлера. Вскоре Мъяонель увез ее в свой замок. Он так сильно любил ее, что это казалось безумием, но перед этим безумием был бессилен сам Владыка Бреда. Ранхильд же не любила его, но только отвечала на любовь, однако Мъяонель, ослепленный страстью, не замечал этого. Впрочем, он не хотел замечать и многого другого, ибо, поистине, в те дни превратился в раба своей любви. Был заключен брак, и была сыграна свадьба.

С Ролой же Мъяонель расстался. И хотя расставались они как будто бы друзьями (ведь никогда не давали они друг другу никаких обязательств), кто расскажет нам, отчего долгие часы провела на вершине своей башни колдунья Рола, и отчего прозрачные дорожки слез пересекали лицо ее?

Вскоре после свадьбы Ранхильд захотела вернуться в Кольменион, чтобы закончить обучение. Мъяонель, не желая расставаться с нею, предложил сам обучать жену Искусству. Она не отвергла предложенное, но заявила, что хотела бы иногда отдыхать от мрачного замка и жить своей прежней жизнью. Мъяонель отпустил ее, ибо ни в чем не мог отказать ей.

— Так же, — сказала Ранхильд, — я бы хотела, чтобы ты пообещал мне, что не станешь следить за мной и интересоваться тем, чем я занимаюсь в городе. Ибо, несмотря на все нежные чувства между нами, иногда твое внимание становится чересчур назойливым, а мне бы не хотелось, чтобы ты сопровождал меня даже и в этих коротких отлучках, пусть даже и незримо.

И Хозяин Безумной Рощи, признавая правоту ее слов, поклялся ей в этом.

В Кольменионе Ранхильд встречалась к Келесайном и Зеремом. Там же она познакомилась и с другими участниками заговора. Постепенно ее память полностью раскрылась, и былая привязанность к мужу превратилась в искусную игру, а зарождавшаяся, еще слабая любовь — в жгучую ненависть. Ей стало трудно играть свою роль, хотя, и Ранхильд хорошо понимала это, если она желает отомстить, ей придется доиграть роль до конца. Однако копившаяся ненависть требовала выхода и однажды в богатом доме, купленном Келесайном, она неожиданно оборвала разговор и показала пальцем на одного из его учеников — Танталя.

— Это мальчик пойдет со мной и в соседней комнате разделит со мной ложе, — сказала она. Поначалу собравшиеся подумали было, что ослышались. Ранхильд же стояла на своем.

— Что за нелепое требование? — Изумился Повелитель Молний.

Сказала Ранхильд:

— Нелепое или нет, но вы примите его, если по-прежнему рассчитываете на мое сотрудничество. Я хочу отдохнуть от объятий гнусного чудовища, которого ненавижу всем сердцем.

Все молчали, не зная, что сказать, и даже Лорд Зерем, никогда не бывший сторонником строгой нравственности, был немного удивлен. Все же требование Ранхильд пришлось исполнить, ибо и в самом деле, она была нужна Лордам более, чем они ей. Танталь также не противился ее выбору.

Она предавалась любви неистово, но ненависть, а не любовь, была причиной тому. Изменяя клятвам, которые они с Мъяонелем дали друг другу, она испытывала сильнейшее наслаждение, более острое, чем судороги страсти. Так она мстила убийце Тайленара, ибо пока не могла отомстить иначе.

Дав выход своей ненависти,

она на время снова становилась способной к роли, отказаться от которой пока не могла. Мъяонель же ничего не подозревал. Искусный колдун, Обладающий Силой, один из Владык, ван, видевший, как тысячелетия, словно песок, текут сквозь пальцы — он стал слеп, как семнадцатилетний юнец. Он обучил Ранхильд многим секретам колдовского искусства и поведал ей многое о природе Сил и Стихий. Так же он показал ей ключи от всех заклинаний, работавших в его замке и не скрывал от нее ничего из тех приемов, которыми пользовался в своей волшбе.

И вот, настал день, выбранный заговорщиками для осуществления их плана. Пока Мъяонель увлеченно работал в лаборатории, Ранхильд, позаботившись заранее, чтобы в замке не было никого из дроу (ибо они могли почувствовать неладное), сотворила волшебный путь и провела в цитадель Лордов во главе с Келесайном. Затем она позвала своего мужа. Охранные заклятья ни о чем не предупредили Мъяонеля, а его Сила в тот час не была с ним. Когда он вошел в тронный зал, Лорды, наконец, обнаружили себя. Во мгновение ока составили они круг и соединили свою власть, в центре же круга оказался хозяин замка. Увидев их, он попытался было вызвать свою Силу, но объединенное могущество Лордов превозмогло ее. Вот имена их: Лорд Архайн, Лорд Имрадим, Леди Данира, Лорд Галлар, Лорд Зерем, Лорд Келесайн Майтхагел, Лорд Навранд. Еще были с ними Джезми и Танталь, ученики Келесайна, и Дайнеан, ученик Зерема. В те дни их еще не называли Лордами. Увидев Ранхильд, понял Мъяонель, что предан.

Спросил он, глядя в глаза той, которую любил больше жизни:

— Почему?

Сказала Ранхильд:

— Когда-то меня звали Айнеллой. Ты убил моего возлюбленного. Ты забрал его сердце и выпил его душу. После того ты обманул меня и желал обманом заполучить мою любовь. Наверное, ты полагал, что твое могущество защитит тебя от какого бы то ни было возмездия. Ты ошибался. Ибо то, что теперь будет с тобой — именно возмездие.

Сказал Мъяонель:

— Я любил тебя.

Сказала Ранхильд:

— Украденной любовью. Я же тебя — ненавижу.

Некоторое время Мъяонель молчал, а потом громко засмеялся. И был это — смех безумца, смешанный с плачем.

Сказал он:

— Гвехтинг, старая мошенница… если бы не умерла ты от меча Тайленара, то, клянусь, непременно отыскал бы я тебя и задушил бы собственными руками!.. Законы, по которым движется это мироздание, иногда безумны даже для меня, Владыки Бреда, ибо имя этим законам — глупость. Так, пытаясь исправить одну ошибку, мы часто совершаем другую, еще большую. К чему мне Сила, если она лишила меня сердца? Зачем мне сердце, если оно убило женщину, которую я полюбил более всего? Зачем мне возлюбленная, если более всего на свете она ненавидит меня?…

Он опустил голову и долго молчал. Затем, вновь посмотрев на Ранхильд, сказал:

— Сердце Тайленара сгорело и стало пеплом. Более ты мне не интересна. Если мне суждено умереть — я умру свободным, а не рабом, пусть даже и у столь высокого господина, как любовь.

Более не сказал он ей ничего, но, усмехнувшись, обвел взглядом Лордов, пленивших его. Спросил Мъяонель:

— Ну, а вы — какое же вы оправдание найдете нарушению клятвы?

Сказал ему Келесайн:

— Это — наше дело. Достаточно тебе и того, что мы дали тебе несколько минут, чтобы прояснить кое-что о твоей семье. Теперь ты умрешь — так, как заслуживаешь.

Они уничтожили тело Мъяонеля и, сколь могли, его душу. Но, зная, что, будучи связан с Силой, он может рано или поздно возродится, они заключили зерно его души в тесную оболочку и по волшебной дороге отнесли в Земли Изгнанников и бросили в тамошний круговорот жизни и смерти. Так сбылось давнее проклятие тирана Казориуса, которого Мъяонель сам некогда заточил в Земле Изгнанников. Взяв в жены Ранхильд, познал Мъяонель сладость рабства, преданный и плененный — вкус бессилия, а бремя ничтожества и горечь унижения ждали его в бессрочной ссылке в мире, где умирает всякое волшебство.