Безумно опасна
Шрифт:
— Он только что сказал "дверь в Иноземье"? — недоверчиво спросил Лиам. Его кружка с кофе неожиданно потяжелела на двадцать фунтов (ок. 20 кг — прим. пер.), и он поставил ее на стол, чтобы не уронить. — Что такое Иноземье, черт возьми? И почему ты носишь меч?
Ему стало интересно, поможет ли, если он себя ущипнет, и он попытался сделать это незаметно под столом. Ай. Не-а. Комната все еще была полна сумасшедших русских мужчин и одной невероятно роскошной, раздражающей, таинственной женщиной. Которая
— Думаю мне понадобиться больше кофе, — сказал он. — Гораздо больше кофе.
***
Бабе хотелось биться головой об стол. Если только кто-то другой не предоставит ей свою. Было уже четыре имени в ее списке на это место. Ей и так уже было достаточно плохо от того, что после возвращения из дворца, в ее ушах все еще звучала угроза Королевы, но обнаружить, что Всадники и Чудо-Юдо позволили и так уже слишком любопытному шерифу войти как раз тогда, когда она выходила через врата из ниоткуда… да, это сделало ее вечер просто "шикарным".
— Попробуй пирог, Баба, — с легкой улыбкой, но без видимого сочувствия предложил Михаил. — Он практически волшебный.
Она вонзила в него вилку, больше из-за того чтобы не смотреть на Лиама, чем из желания съесть десерт, но когда воздушный горько-сладкий шоколад растаял у нее на языке, ей пришлось признать что пирог действительно чудесный.
— От Берти? — спросила она, наконец, решившись встретиться с ним взглядом.
Он кивнул, не отводя от нее глаз.
— Так точно. Теперь об этом объяснении…
Он смотрел на нее так, что она поняла — пока не ответит, он никуда не уйдет.
— Ладно, — смирилась она с неизбежным. — Но я тебя предупреждаю: ты мне не поверишь.
Он пожал мощными плечами, и она снова отвлеклась на его абсолютную мужественность. Крохотная ямочка на волевом подбородке, почти скрытая щетиной; сила его рук; мощная линия плеч под форменной курткой, видимая при движении. Одной мозолистой рукой он обхватил ее любимую кофейную кружку, позволяя увидеть новые царапины, которые выглядели красными и воспаленными. В какой-то момент ей захотелось просто прикоснуться и вылечить его, желая убрать хотя бы эту небольшую боль. Едва ли, на данном этапе, она могла бы еще от чего-то его уберечь.
— Барбара? — Лиам нетерпеливо вернул ее к реальности. — Или я должен звать тебя Бабой?
Она вздохнула.
— Прости, вечер выдался тяжелым. Я… замечталась… ненадолго. Прости.
Она взяла еще кусочек пирога в рот, прожевала и проглотила.
— Да, ты также можешь звать меня Баба. Мое настоящее имя Баба Яга, хотя в этом мире большинство меня знает как Барбару Ягер.
Он с сомнением изогнул бровь:
— В этом мире?
— Да, — сказала Баба. — Есть земной или Человеческий мир и Иноземье. Иноземье — это место где существует магия, и он является домом для существ из легенд, многих из которых ты с легкостью узнаешь, а некоторые вообще будут за пределами твоего понимания.
Уставшая, она потерла лицо ладонью, желая, чтобы этот разговор состоялся в какое-нибудь другое время. Когда ее голова была бы более ясной или ее сердце не в таком смятении. Или никогда. Никогда ей бы очень подошло. Ореховые
— И ты одета как для ярмарки эпохи Возрождения потому, что в этом вашем Иноземье все так ходят? — спросил он, указывая на камни в сетке, сдерживающей ее обычно непокорные волосы. — Должно быть это очень модное место.
— Ты и понятия не имеешь, — сказал Михаил, толкая Бабу, чтобы взять себе еще один кусок пирога. — Вообще-то, можно сказать, что она в повседневном. Она не любит выделяться, наша Баба.
— Не понимаю, как она может этого избежать, — пробормотал Лиам, и этот косвенный комплимент заставил ее сердце пропустить удар. Но, затем, выкинул эту мысль из головы и продолжил: — Итак, ты пытаешься мне сказать, что ты просто прошла через свой шкаф и попала в волшебные земли, как Алиса в Зазеркалье?
— Скорее как дети, прошедшие через шкаф в Нарнию, — ответила Баба, надеясь, что хоть какие-то книги они прочли оба, даже если она не видела фильмов. — Но, да, что-то вроде этого.
Лиам резко вскочил, прошел мимо Михаила и дернул дверь шкафа. Он уставился на черную кожу и красный шелк, на его лице была почти комическая смесь из удовлетворения и разочарования, как у ребенка, который наконец-то себе доказал, что Санты не существует.
— Ага, хватит мне лапшу на уши вешать, — сказал он сердито и подошел к Бабе, скрестив руки на груди. — Может ты мне все-таки скажешь что на самом деле происходит?
Благоразумие покинуло Бабу, что и должно было случиться. И вообще это не про нее.
— Ладно, — рыкнула она в ответ. Она встала со своего места и сказала остальным: — Лучше освободите место.
На трех лицах появилась тревога, и они как могли, забились по углам трейлера. Лиам выглядел озадаченным.
— Освободить место для чего?
— Чудо-Юдо, — сказала она и указала на собаку.
Когда Лиам повернулся посмотреть о чем она говорит, Чудо-Юдо встал посреди гостиной зоны, которая была самым расчищенным местом в Эйрстриме и встряхнулся как после купания. Затем его окружил зеленовато-фиолетовый туман, который сиял и переливался, источая запах сгоревшего мяса, холодного света звезд и вечности. Когда туман рассеялся, вместо собаки там был большой дракон с переливающейся черной чешуей и пылающими красными глазами, он скрутился чтобы занимать как можно меньше места. Но тем не менее, хвост лежал на кафельном полу кухни, а одно кожаное крыло упиралось в живот Алексея пока тот с оханьем не сдвинулся немного влево.
— Здорово мужик, — произнес дракон. — Спасибо за кость.
Несмотря на серьезность ситуации, Бабе пришлось сдерживать смех, глядя на выражение лица Лиама. Его челюсть была в районе пола, а ореховые глаза широко открыты. Он был почти уверен, что забыл как дышать. Он медленно нагнулся и потрогал шероховатый кончик хвоста, который лежал на его ногах.
— Да, он настоящий, — сказала она. — Прости за столь кардинальные меры, но я подумала, это спасет нам много ценного времени от бесполезных споров. Сейчас уже поздно, и я устала. Я уже просто не могу.