Безумное танго
Шрифт:
– Ключ от каюты, где деньги лежат? – усмехнулся Грицко с горделивым видом интеллектуала, не стесняющегося своей эрудированности. – Придется выручить вас.
– Каким же это образом? – недоверчиво взглянула на него Алёна.
Он сунул руку в карман шортов и весело побрякал связкой ключей:
– Вы що, забыли, кто такой старпом? Если капитан – первый на корабле после Бога, то старпом – второй!
Они спустились на палубу третьего класса, пошли по коридору. На повороте Алёна оглянулась: вдруг показалось, что кто-то идет следом. Но в коридоре
Первый же из ключей в связке старпома волшебным образом подошел к замку. Алёна сделала самую вежливую улыбку, на которую только была способна, и втерлась в каюту прежде, чем Грицко успел хоть что-то сказать. Судя по его лицу и взглядам, то и дело воровато шмыгающим на Алёнину грудь, он не прочь был продолжить прежнюю тему..
«Ничего, – мысленно утешила его Алёна, – там сегодня сколько угодно готовых на все теток найдется!»
Она услышала, как Грицко тяжко вздохнул за дверью, а потом послышались его удаляющиеся шаги.
Алёна улыбнулась и пошла в душ.
Не меньше получаса стояла она под струями прохладной воды, бездумно радуясь, что в «Салоне Каминов» отдельные удобства имеются даже в каютах третьего класса. Наконец, поняв, что рискует оставить остальных пассажиров без воды, отдернула пластиковую шторку, чтобы взять полотенце, – и удивленно вскинула брови. Вроде бы она утром развесила его здесь, на распялках. Ее соседки обычно уносили полотенца в каюту, раскидывали их на постелях, чтобы быстрее просыхали, а Алёна все время забывала это сделать и, вытираясь сырым, ругательски ругала себя за растяпство. Неужели утром руки оказались умнее головы? Или соседки решили о ней позаботиться?
Она ступила мокрыми ногами на пол и, думая только о том, чтобы не поскользнуться, на цыпочках пошла в каюту. Но едва не рухнула на пороге, увидев, что полотенце, как она и ожидала, раскинуто для просушки на ее койке, но поверх полотенца… поверх полотенца раскинулся не кто иной, как старпом Грицко.
Как он сюда попал?! Ведь Алёна закрыла каюту… или нет? Или да, но он снова воспользовался тем же ключом, на сей раз – без ее просьб?
Впрочем, сейчас это было вторым вопросом. А первым – хоть чем-то прикрыться.
Ей бы, дуре, сразу шарахнуться обратно в душевую, запереться на задвижку, а она потеряла несколько мгновений, хватая полотенце с соседней кровати и обматывая его вокруг себя. Нестерпимо сделалось стоять вот так, голой и беззащитной, перед этим мужиком, жадно глядящим на нее!
Не отводя от Алёны глаз, он начал медленно подниматься.
Тут уж она не мешкала – отпрянула в душевую, вцепилась в тугую задвижку и с силой закрыла ее. Припала к двери, тяжело дыша… но мгновение безопасности оказалось иллюзией: Грицко рванул дверь посильнее – и та распахнулась, защелка отлетела.
Алёна выставила вперед руки:
– Ты что? Пошел вон! Я буду…
Он сгреб ее за талию клешнятой лапищей и сильно рванул к себе:
– Будэшь, а як же ж? Ах ты, моя цацонька! Будэшь, будэшь…
Полотенце
– У, яка ж ты горячка! А ну, ще вдарь мене!
Она только собралась исполнить его просьбу, как Грицко с силой оттолкнул ее от себя – и Алёна впечаталась спиной в койку. Попыталась вскочить, но была тотчас опрокинута таким тычком в грудь, что подавилась рвавшимся криком.
Вот это силища! Где сравняться с ним рыхлому Алиму и тем хилякам-арабам, которых он приводил! С ними Алёна еще пыталась как-то драться, пока жуткая Фейруз не лишила ее всякой воли к сопротивлению. А если бы в Аммане оказался Грицко, никакой Фейруз не понадобилось бы. Он же убьет, убьет ее следующим ударом, он же не соображает, что делает, не соразмеряет своих сил!
– Яка ж ты гарнесенька! – промурлыкал Грицко. – Хочь и лысенька, а все ж гарнесенька! Други дивчинки волосья на лобке бреють, а ты на лбу! – Он хохотнул.
Пытаясь перевести дыхание, Алёна беспомощно лежала плашмя, глядя, как Грицко расстегнул темно-синие форменные шорты и одним движением бедер спустил их вниз. Она зажмурилась, не желая видеть того, что восставало из черной гущи волос, и вдруг до нее дошло, что сейчас произойдет. До этого все, даже жадные руки Грицка, даже его удары были словно бы чем-то нереальным, как страшный сон, от которого надо только проснуться… Теперь Алёна сообразила, что проснуться не удастся.
Грицко ринулся к ней, и тогда, сильно поджав ноги, она резко распрямила их, угодив ему в грудь.
Грицко отлетел к двери, ударился в нее, а потом его так же стремительно отбросило вперед, словно резинового. Такое впечатление, что двери, как и Алёне, было до тошноты противно его прикосновение! Алёна едва успела вскочить с кровати, как Грицко плюхнулся на нее вниз лицом и на какой-то миг замер, постанывая. Этого мгновения Алёне хватило, чтобы с изумлением взглянуть на дверь-помощницу – и понять, что дверь тут ни при чем. В проеме стоял какой-то мужчина, и именно его толчок поверг охальника Грицка плашмя.
«Еще один?» – была первая, исполненная ужаса мысль. «Я его где-то видела», – мелькнула вторая. «Юрий?!» – прилетела третья.
Точно, это был он – какой-то ужасно бледный, еще более высокий и худой, чем запомнилось Алёне. Не глядя, сорвал покрывало с ближней койки, швырнул его Алёне, даже не удостоив ее взглядом, а потом ринулся вперед и сгреб Грицка за плечи, подняв его на воздух. На миг мелькнуло изумленное лицо старпома, влекомого к двери, и тут же он оказался вышвырнут из каюты сильнейшим броском. Загудела переборка, в которую влип Грицко. Алёна еще успела увидеть, как он, вытаращив глаза, сползает на пол, но Юрий тут же захлопнул дверь и повернул ручку.