Безумное танго
Шрифт:
Однако остановить Фейруз было не так-то просто, и Алиму пришлось прокричать ей в ухо что-то по-арабски, судя по интонации, какую-то жуткую угрозу, прежде чем она нехотя разжала пальцы и отвела от распростертого тела помутневшие глаза. И тут же, отбежав в угол, отвернулась к стене и принялась воровато ласкать себя, выкрикивая что-то невнятное. Когда она успокоилась и сгорбилась на полу, выставив худые лопатки, на лице Алима выразилось отвращение. Обернувшись к Алёне, он сказал:
– Теперь Фейруз останется здесь. Она тебя не тронет, если будешь меня слушаться. А если нет…
Продолжать не требовалось. В памяти Алёны вдруг всплыла одна фотография из того жуткого альбома: голая
Итак, Фейруз поселилась с ними. В первые дни Алёна готова была умолять Алима не оставлять ее наедине с этой дьяволицей. Она мысленно листала страницы альбома: каждая фотография навеки врезалась ей в память, и все чаще в воспоминаниях возникала худая чернокожая женщина, непременная участница чуть ли не каждой оргии. Но потом поняла, что Алим и сам заинтересован в том, чтобы держать Фейруз на расстоянии от русской невольницы. Алёне иногда приходило в голову, что с теми, кто попадает в руки Фейруз, случается что-то особенно страшное, а Алим еще не получил за нее всех тех денег, на которые рассчитывал, и был заинтересован в сохранности «товара». Однако ужас перед черными руками лесбиянки с их светлыми ладонями прочно завладел душой Алены, и стоило Фейруз обратить к ней расширенные лиловые глаза и раздвинуть в алчной улыбке свои хищные губы, как она забывала о всяком сопротивлении и слушалась Алима как шелковая. И если бы сегодня Фейруз не ушла…
Кстати, она уходила довольно часто. Видимо, ее плоть требовала не только самоудовлетворения, а Ясмин оставалась недоступной, поэтому искать удовольствия приходилось в других местах. И чуть ли не каждый вечер, когда начинали собираться гости, темнокожая дылда надевала обтягивающие джинсы и мужскую рубашку, а то и легкий, элегантный брючный костюм и исчезала, в самом деле больше похожая на хрупкого юношу, чем на женщину. Благодаря этим частым уходам Алёна могла спать ночами относительно спокойно. Да, Алим совершил огромную ошибку, затеяв новые эксперименты над Алёной в отсутствие Фейруз!
И вдруг ей пришло в голову, что все это произошло не случайно. Может быть, Господь решил, что она искупила свои грехи, может быть, она испила до дна чашу своих страданий? И не просто так, а Божьим промышлением была удалена сегодня из дому Фейруз, Божьим промышлением Алим зажегся постыдной затеей и решил осуществить ее себе на погибель? А раз так, не тот ли это знак, которого Алёна ждет: знак ее будущего?
Она глубоко вздохнула, пытаясь прогнать воспоминания. Не о прошлом, не о будущем надо сейчас думать – только о настоящем! Хватит бродить пешком. Надо взять машину, там она по крайней мере будет вызывать удивление своим одиночеством только у водителя, а здесь каждый второй бросает недоумевающие взгляды на торопливо идущую женщину в черном. Арабки практически не появляются на улицах без сопровождения. Как правило, выходят с мужчиной, будь то муж, брат, дядя, отец – любой родственник по мужской линии. Очень часто несколько дам выходят с одним сопровождающим.
Алёна бросала вокруг нерешительные взгляды. Стоянки такси что-то не видно. Машины ползут вдоль тротуара, но почему-то страшно решиться и остановить одну из них. Она не знает, как по-арабски подзывают такси. Понимает ли шофер по-английски? Наверняка это не проблема. Проблема в том, что, заговорив по-английски, она явно привлечет внимание.
Рядом с ней к тротуару подрулил автомобиль. Из него выбрался один пассажир, второй, очевидно,
– Пардон, мадам, – рассеянно пробормотал он, – миль пардон…
И оба они с одинаковым изумлением уставились вслед такси, которое уже исчезло вдали.
Юрий Никифоров. Май 1999
– Эй! – крикнул Юрий. – Куда вы?
Он ничего не мог понять и озирался, словно все еще надеялся обнаружить около себя парня в оранжевой каскетке. Но не видел никого, кроме этой высокой арабки, которая смотрела на него почему-то с испугом. Еще позовет полицию – мол, странный иностранец, не спятил ли, а может, выискивает в толпе жертву для своих экстремистских замыслов? Юрий натянуто улыбнулся:
– О'кей, все о'кей!
Как бы не так! Он совершенно не представлял, что теперь делать, куда идти, и по-прежнему всматривался в ряды машин, словно надеялся: вот сейчас подрулит к тротуару желтый автомобиль и оттуда высунется голова в знакомой каскетке: извини, мол, дружище, я тут кое-что вспомнил неотложное, а теперь можем следовать дальше. Никто, конечно, не подруливал, только эта женщина в черном так и стояла рядом как пришитая и смотрела на Юрия все с тем же тревожным любопытством.
Бросил ей легкую улыбку:
– Какие-то проблемы?
А она, вообразите, ответила:
– Да…
Юрий снова захлопал глазами: русская, ты погляди! А ведь не отличишь от местных. Хотя, если присмотреться, видно, что совсем не смуглая, во-первых, и глаза светлые, только сильно подведены черным. А, ну понятно. Вышла, видимо, замуж за иорданца, а теперь услышала родную речь и не смогла пройти мимо. Ностальгия, то-сё… Не поможет ли соотечественница Юрию в его неразрешимой ситуации? Хотя, похоже, у нее свои неприятности, вон какое измученное лицо.
– Вы действительно русский? – спросила она недоверчиво. – Турист?
– Руссо туристо, облико морале? – попытался усмехнуться Юрий. – Русский, да, но не турист, к сожалению. В командировке тут. А вы здесь живете?
Она нервно сглотнула, и Юрий увидел, что глаза незнакомки так и блестят непролитыми слезами.
– Послушайте, – заговорила она низким голосом, в котором звучали готовые прорваться рыдания. – У меня неприятности, надо срочно уехать. К сожалению, я не знаю арабского, а если буду объясняться с таксистом по-английски, это может вызвать подозрения. И вообще, здесь одинокие женщины на улице сразу привлекают внимание, вы понимаете? Пожалуйста, поймайте мне такси, очень вас прошу! И объясните водителю, что мне надо в Акабу. Даю двести долларов, это очень хорошая сумма, он должен согласиться.
Юрий растерянно моргнул. Вот так номер!
– Вы извините, но я по-арабски ни слова не знаю, – пробормотал, чувствуя себя невероятно глупо. – Я только сегодня прилетел. Мне просто надо кое-что передать одним людям, а вечером – обратно в Москву.
И вдруг до него дошло, что улететь обратно будет, пожалуй, совсем непросто. Ведь билет он должен был получить в обмен на кассету! Кассета никуда не делась, но как добраться до тех, кому она была до зарезу нужна? Может быть, позвонить Сане – так, мол, и так, вляпался в идиотскую историю, что делать дальше? Хорошенькие же слова услышит он от приятеля! А если об этом когда-нибудь узнает Лора… «Разумеется, – скажет она, – я вообще не уверена, что есть на свете такое дело, которое бы этот придурок не завалил!» Нет, ну как же быть?