Безумные дамочки

Элберт Джойс

На отдельном листке, адресованном Симоне, он пообещал посылать копию рисунка (с пояснениями) в любой магазин, если она еще раз попробует выколотить из него бабки. А в постскриптуме крохотуля сообщил, что недавно ему ампутировали большой палец ноги.

Ведя в прошлом такую рискованную финансовую жизнь, Симона решила сразу спросить у Роберта, как они будут вести дом и тратить деньги.

— Я буду платить за все, — ответил он. — Я имею в виду, что плачу за квартиру, коммунальные услуги, еду и напитки. Но твои

личные долги — это твое дело.

Симона храбро ответила:

— Ты очень щедр, но в этих обстоятельствах я чувствую, что должна буду покупать еду, потому что мне придется готовить.

— Ты умеешь готовить? — Он впервые задал этот вопрос.

— По-своему.

— Как это?

— У меня собственный стиль, — сказала она и вспомнила несчастную семью, в которой работала в Форист Хиллз. — Я делаю вкусные запеканки.

— Это хорошо. Сам я могу только мясо жарить.

— Я буду печь тебе красивые и вкусные запеканки, мой дорогой Роберт Фингерхуд. Вот увидишь.

Первая запеканка оказалась гадкой смесью телятины и грибов. Роберта потом тошнило целый час, а затем он похлопал ее по головке и сказал:

— Наверное, в этом кроется какая-то тайная связь.

Вторая запеканка была гадкой смесью креветок и грибов. На этот раз Роберта не стошнило. Потому что он ее не ел. Когда она внесла блюдо, знакомый запах ударил ему в нос.

— Пахнет, как и та, — осторожно сказал он.

— Нет, дорогой. Эта с креветками.

— Но есть и что-то общее.

— Грибная подливка.

— Грибная подливка?

Он сунул нос в блюдо.

— Именно. Зачем же во второй раз подряд? Я не буду есть.

— Все запеканки я делаю с грибами, — пояснила она.

Взгляд его был само безграничное терпение.

— Больше не надо так делать.

— Прекрасно.

— Не надо дуться. Я уверен, что ты можешь готовить великолепные блюда без грибной подливки.

— Но в ней-то вся суть, — сказала Симона, сдерживая слезы. — Я не могу. Грибная подливка… это… это главное.

Слезы заструились по ее щекам.

— Не плачь, милая. Пожалуйста, не надо.

— Ничего не могу с собой поделать.

— Ну, успокойся.

— Не могу, — покачала она головой. — Все гораздо хуже, чем ты думаешь.

— В чем дело? Расскажи.

— На грибной подливке строится вся моя кухня, — всхлипнула она: — Что ты против нее имеешь?

— Меня от нее тошнит.

Симона долго размышляла и в итоге придумала подливку из цыплят, но реакция Роберта не изменилась. После двух глотков он помчался в ванную и склонился над унитазом.

— Лучше я буду жарить мясо, — вернувшись, заявил он. — Или мясо, или будем есть в кафе.

— Я кое-что вспомнила.

— Что же?

— Я умею готовить лосося.

— Лучше не надо.

— Ты не даешь мне шанса показать себя, — возразила она. — Это нечестно. Я великолепно готовлю

лосося. Я добавляю в него лук.

Роберт схватился за живот.

— Пожалуйста, не надо сейчас говорить о еде. Давай не будем обсуждать будущее меню. Поверь, я не хочу тебя обидеть, но должен сказать, что готовишь ты паршиво. Но я не думаю, что ты хочешь меня отравить. У нас остались консервы?

— Спорю, что ты никогда не ел лосося с луком, — злобно сказала она, — иначе ты бы так не говорил.

— Я хочу консервы, вот и все.

— Я работала поваром. Мне за это платили.

— И где же похоронили эту семью?

— Если ты считаешь, что это шутка…

И она замолчала, сообразив, что если ей не нужно готовить, то не придется покупать продукты, а значит, у нее останется гораздо больше денег, чтобы отсылать их в магазины.

— Ладно, наверное, ты прав, — сказала Симона. — Но не говори потом, что я не пыталась стать настоящей домохозяйкой.

— Договорились, — откликнулся Роберт.

После этого дела с едой наладились. Жареное филе с шампанским стали обычным ужином. Роберт позволял Симоне накрывать на стол, но на кухне хозяйничал сам. И хотя ужины получались прекрасными, ее раздражали его аккуратность и пунктуальность.

— Мамочка Фингерхуд снова готовит, — дразнила она Роберта, который, обернувшись полотенцем, сновал по кухне.

Больше всего он любил жарить баранину, куриную грудку и хвосты омаров. Роберт любил жареную картошку с кислым соусом, салаты с уксусом, хлеб с чесноком, свежий аспарагус. Иногда они начинали с устриц, а заканчивали пирожными с сыром и шоколадом. Симона никогда в жизни не ела так вкусно и так много и за месяц набрала три килограмма, так что вся одежда стала неприлично обтягивать ее.

Выбегая однажды на работу, она натолкнулась на Джека Бейли, который входил в дом. У него был щегольской вид в темно-синей форме. Она не видела его после вечеринки у Аниты, хотя он жил этажом ниже, и это еще раз напомнило ей об особенностях нью-йоркской жизни.

— Привет, соседка, — сказал он, автоматически улыбнувшись. — Как жизнь?

— Прекрасно, Джек. — Ей было приятно видеть его пристальные глаза. Возбуждает. — Из каких экзотических мест на этот раз?

— Обычная рутина: Лондон, Париж, Рим. Ты, кажется, поправилась?

— Да, и не собираюсь худеть, — ответила она, удивляясь про себя, как Анита может так любить его и отказываться летать вместе с ним.

Джек рассмеялся, обнажив ровные крепкие зубы.

— Прекрасно, если только ты не беременна.

Какой же он тупица! Благодаря таблеткам сейчас не беременеют против собственной воли.

— Передай Аните мои соболезнования.

— По поводу?

— В связи с таким дураком, как ты.

— А почему ты думаешь… — начал он, но Симона уже умчалась с оскорбленным видом.