Безумные дни
Шрифт:
— Это долгая история, Мак, — ответила она. — Но как только смогла, я пришла.
— Кто там, Македонец? — спросил молодой мужской голос из подвала. — Нам пора, ты не забыл?
— Ах да, — он скривился, — Марин, тут такое дело… Кажется, нас вот-вот будут убивать. Тут в подвале есть противоатомное бомбоубежище, так что небольшой шанс…
— Э… — осторожно обратил я на себя внимание, подходя. — Привет.
Македонец, наконец, поднял на меня глаза от макушки свой драгоценной Марины.
— А, это ты…
— Мы
— Ну, как тебе сказать… Больше с женой твоей, конечно. Не сочти за пошлость. О, вот и она… Вернулась?
Подошедшая к нам Лена не удостоила его ответом, только напомнила о нашей цели:
— Корректор! — и указала пальцем в подвал.
— Да, я как раз хотел поинтересоваться, — сказал я, — некий корректор вам не попадался? Редакторов чур не предлагать.
— А вам зачем? — напрягся Македонец.
— Ну, как бы это сказать… Разыскивают его. Вроде родственников.
— Хрен я им Ирку отдам! — из подвала выскочил костлявый худой юноша. Бледный со взором горящим, как положено. — Это что ещё там за родственники выискались?
— Ирку?
— Это я Корректор, — на свет лунный выбралась девица того странного возраста между девочкой и женщиной, когда всё очень сложно. Сидящие на земле оборванцы зашевелились, как будто потянувшись к ней.
— Давайте всё обсудим в убежище, — сказал Македонец. — До полуночи несколько минут. Я ещё надеюсь, что меня просто пугали, что пожалеют город — но лучше не рисковать.
— У меня есть другое предложение, — ответил я. — Давайте покинем этот срез, и у нас будет куча времени для обсуждений.
— Он блокирован… — начал Македонец. — Или… Марина?
— У нас есть подходящий транспорт, — сказала она, и ей он сразу безоговорочно поверил.
— А что будет с ними? — спросила юная девица.
— Как только ты покинешь срез, — веско сказала Марина, — с ними всё будет хорошо. Тебе, девочка, не повезло стать ключевой фигурой. И повезло, что есть люди, которым на это не наплевать. Так что берите вещи, если есть, нам пора.
Македонец подошел к стоящему у ограды лифтованному «Патриоту», в котором я с удивлением узнал машину группы Андрея. Как всё плотно переплелось в последнее время! Он вытащил из багажника большой рюкзак и накинул на плечо какую-то массивную винтовку, очень похожую на те, что были у Комспаса.
— Я готов, — сказал он коротко.
Когда все уселись в «Раскоряку», он вдруг вспомнил о чём-то.
— Секунду!
Достал из кармана массивный телефон с антенной, зажал кнопку, дождался ответа и сказал кому-то:
— Договор будет выполнен прямо сейчас. Прощайте, — и отключился.
Я посмотрел на часы — было без трёх минут полночь. По голливудскому стандарту они сейчас отсчитывали бы в камеру последние секунды под тревожную музыку, но, как по мне, и так достаточно драматично.
Лена
Надо же, и этот день пережили.
День седьмой
Македонец
Если бы рыжей не было так очевидно всё равно, я бы перед ней извинился. Да, ушла она от нас некрасиво, но за Маринку я готов был простить кому угодно и что угодно. Рыжей было плевать на мои извинения — она внимательно смотрела на свою чёрную доску, иногда касаясь её рукой. То ли была за штурмана, то ли за Харона.
Мы втиснулись на заднее сиденье вчетвером — я не мог оторваться от Марины, Сеня — от своей Ирки. Хорошо, что эти двое худые, как с голодного края. Сидели, попарно обнявшись, Сеня что-то шептал на ушко своей зазнобе, ушко краснело. Бородатый муж рыжей сосредоточенно рулил. Вокруг было туманно и удивительно, но я только косился на лежащую у меня на плече голову и ни на что не обращал внимания.
— Куда мы, Марин? — в конце концов спросил я.
— В Коммуну, — ответила она. — Хватит тебе внештатником ошиваться, будешь вместе со мной службу тащить. Там, правда, проблемы сейчас…
— Проблемы?
— Ну, так ерунда — но пострелять придётся много.
— Пострелять — это мы запросто, — согласился я. — Ты да я — мы кого хочешь перестреляем!
— Я не сомневалась ни секунды, — ответила моя любимая женщина.
— Как ты выбралась? — не удержался я от вопроса. — Я почти взял Андираоса, но вот он, — я показал на спину водителя, — успел первым.
— Ну, вот он мне и помог, — она кивнула на ту же спину, водитель заёрзал, — а ещё просто повезло. Но ты же знаешь — меня так просто не удержать.
— Спасибо тебе! — сказал я мужу рыжей. — Я твой должник.
— А кстати, Сергей, — спросила она его. — Куда Андрей делся? Мне Ольга не успела рассказать.
— Альтерионцы его отжали, — ответил тот. — Не та была ситуация, чтобы спорить.
— Жаль, — сказала Маринка. — Но если честно, альтери ему устроят такую жизнь, что он ещё пожалеет, что я его не зарезала. Их гуманизм настолько гуманен, что мне его даже немного жалко.
— Стой, — скомандовала вдруг рыжая. Её муж послушно остановил машину. Мы оказались в сооружении из четырёх сросшихся вверху чёрных каменных арок, накрывших перекрёсток на дороге.
— Почему встали? — спросила Маринка.
— Нас ждут, — ответила Лена.
От угла отделилась чёрная фигура в капюшоне — не то монах, не то палач. Веяло от неё чем-то таким, что я машинально потянул из-под куртки пистолеты. Марина придержала мои руки:
— Не надо, это Хранитель. Мне тоже от них дурно, но сдержись, пожалуйста.