Безумные затеи Ферапонта Ивановича
Шрифт:
— Вот что, ребята, бросьте все ваши фокусы! — спать мешаете, — рассердилась Елена. —А не то я Кускову пожалуюсь.
Кусков был комсомолец, руководитель культшефского отряда.
— Во-первых, это не фокусы, — произнес тот же голос, — а, во-вторых, для черта ваш Кусков не страшен.
— Вот идиоты-то, — проворчала Елена, не зная сама — сердиться ей или смеяться: уж очень ловко спрятался кто-то.
— Если ты черт, — добавила она смеясь, — так отправляйся к чертовой матери, только скажи предварительно,
— Нигде я не спрятался. Вот я — возле вас, — сказал голос, и Елена почувствовала, как кто-то крепко обнял ее плечи.
Она рванулась и сильно ударила локтем в сторону. Удар, должно быть, пришелся в лицо. «Черт» отпустил ее.
Елена опять осмотрелась: решительно никого не было в комнате.
— Ну-ну, однако, — проворчал в это время голос из пустоты. — И локоток же у вас, моя дорогая.
Елена бросилась к двери, чтобы крикнуть своих. Она схватилась уже за скобку, но в это время «черт» отдернул ее и зашептал над самым ухом:
— Ради бога, не делайте этого, прошу вас. Я — друг вашего покойного мужа — друг Яхонтова.
Елена почувствовала страшную слабость во всем теле. Если бы «черт» не поддержал ее, с ней случился бы обморок.
— Вы успокойтесь, пожалуйста... присядьте... Я вам не причиню никакого вреда... А если хотите, то я сам уйду — незачем звать посторонних, — уговаривал Елену «черт», подводя к скамейке и усаживая.
— Да кто же вы, наконец? — изменившимся от волнения голосом спросила Елена.
— Друг Яхонтова, — ответил голос.
— Да кто же вы такой?!.. — истерически крикнула Елена.
— Тише! — прошептал невидимый посетитель, и Елена услышала, что он подошел к двери и плотно закрыл ее. — Боитесь? —укоризненно спросил он, присаживаясь рядом с ней. — Напрасно... Я такой же человек, как все, совершенно такой же. А вам тем более не следует меня бояться, потому что друг вашего покойного мужа — в то же время и ваш друг.
— Если вы не скажете, кто вы такой, я сейчас же уйду, — оборвала его Елена.
— Ну, вот... — недовольно проворчал невидимый. — Ну, что вам, если я скажу вам свое имя и фамилию? Я-то вас знаю хорошо и давно. Даже больше того, мое чувство к вам...
— Всего хорошего! — сказала Елена вставая. — Я не имею желания слушать ваши объяснения в любви.
— Постойте! — удержал ее невидимый. — Если уж вы так настаиваете, то извольте — я — Ферапонт Иванович Капустин.
Когда прошли первые минуты растерянности, Елена забросала Капустина беспорядочными вопросами. Она прямо-таки не знала, что ей спросить наперед.
— Слушайте, так, значит, это вы приходили в кафе «Зон» с Яхонтовым?
— Да. Если вы не забыли, то я ходил туда и раньше. И ходил ради вас.
—
— Что ж! — вздохнул Ферапонт Иванович. — Оставлю, если вы не доверяете мне: невидимому верить трудно.
— Слушайте, мне просто кажется, что я с ума сошла. Неужели передо мной настоящий невидимый человек! Я даже боюсь, что это галлюцинация.
— Что ж! Это и правда. В известном смысле я — ваша галлюцинация, — сказал рассмеявшись Ферапонт Иванович.
— То есть как? — спросила Елена и таким встревоженным голосом, что невидимый ] расхохотался.
— Ага! — сказал он. — Привыкли уж настолько ко мне, что теперь страшно и подумать, что я — ваша галлюцинация.
Елена промолчала.
— Могу вас успокоить, — продолжал Ферапонт Иванович. — Хотя вы, действительно, имеете дело с явлением так называемой «отрицательной галлюцинации», но все-таки я-то существую вполне реально, как существовал и тогда — в кафе «Зон».
— Но в то время вы не были еще невидимкой?
— Нет, не был.
— Слушайте, Ферапонт Иванович, разрешите мне потрогать ваше лицо, — сказала Елена.
— Пожалуйста, очень рад, что ваши ручки...
— Опять! — прикрикнула на него Елена.
— Ну-ну, не буду больше. Извините. Физиономия моя к вашим услугам.
Елена пробежала пальцами по его лицу.
— Да вы бреетесь! — воскликнула она с удивлением.
— А вы как думали? — рассмеялся Ферапонт Иванович. — Если невидимка, так, по-вашему, запустить должен себя?
— Но как же вы не порежетесь, не видя своего лица?
— Да кто же вам сказал, что я его не вижу? Меня другие не видят, а сам-то себя я вижу, как и прежде.
— Ничего не понимаю, у меня голова кругом идет , — сказала Елена. — Но как же? — я вот помню читала Уэльса, у него невидимка не видел сам себя.
— Ну! — презрительно сказал Ферапонт Иванович. — Уэльсовский невидимка никого-то не видел. Он совершенно слепой был.
— Ну, уж это вы врете! — возмутилась Елена. — Я великолепно помню роман: Гриффит вовсе не был слепым.
— Только в угоду автору и вопреки рассудку, — возразил Капустин. — Но разве это резон?!.. Автор, конечно, может заставить своего героя пятками щи хлебать, и герой это сделает. Только в жизни-то этого не бывает и никогда не будет!
— Так, по-вашему...
— По-моему, господин Уэльс — невежда, а невидимка его — слепой, да и читатели тоже.
— Ну, уж, знаете ли, вы через край хватили, — возмутилась Елена.
— Скажите, вы с устройством глаза знакомы? — бросая препирательства, спросил ее Ферапонт Иванович.
— Ну, да, немного...
— Много и не нужно. Значит, вы знаете, как человек видит предметы?
— Как будто знаю.
— Хорошо. Теперь вспомните, как Гриффит — уэльсовский невидимка — стал невидимым.