Безумный Макс. Генерал Империи
Шрифт:
– Что это? Зачем? – поинтересовался Вильгельм, насторожённый необычным поведением Меншикова.
– Николая Александровича убили, – тихо произнёс Максим, раскупоривая бутылку вина.
– Что?! – ахнул Вильгельм, подавшись вперёд. – Как убили? Когда?
– Вчера. Взорвали. И его, и супругу, и брата, и сына, и дочерей…
– И Татьяну Николаевну?
– Нет, её, к счастью, нет. Она в Штормграде сидела, вот и убереглась.
– Боже…
– Полагаете? – поинтересовался Максим и отпил вина прямо из бутылки.
– Нет. Нет. Что Вы? – замахал руками Вильгельм. – Конечно, нет. Это явно происки Лукавого.
– У вас, христиан, явно какие-то
– Что? Но почему? – переспросил Вильгельм, которого царапнул оборот «у вас, христиан». То есть Меншиков себя к ним не относил и был иной веры. Но какой? Он вполне посещал храмы и совершал христианские ритуалы. Впрочем, как и другие. Вильгельм с содроганием вспоминал тот мини-курган из отрезанных голов. А принесение в жертву быка на Капитолийском холме? Ни один здравомыслящий христианин такое делать не станет. Но кто он тогда? Какому Богу молится? Уж не Светлому ли будущему или ещё какому-нибудь экзальтированному мракобесию идеалистов?
– Если Бог всемогущий, то как он мог допустить успешный бунт против него? Смешно. Совершенно очевидно, что в рамках христианской парадигмы он манипулировал примитивным подростковым протестом Люцифера, вынудив его заняться делами, за которые никто бы добровольно не взялся. Развёл как ребёнка. Что и не удивительно. Они несоизмеримые сущности в плане своих интеллектуальных возможностей. Так что, если судить по концепции, прописанной в Священном Писании, – во всём промысел его. И в добре, и во зле. Даже в птичке, которая обосрала жениха, спешащего на собственную свадьбу. И судя по той войне, что сейчас происходит, назвать христианского Бога всеблагим у меня язык не поворачивается. Исходя же из тех проказ, что он регулярно совершает, можно добавить – чувство юмора у него очень странное. Чёрное и весьма дурное. Садистское, я бы сказал. Нет в нём ни света, ни добра. Одна лишь сплошная коричневая субстанция. Но он власть. А значит, – он любит нас. И для нас нет бога, кроме Алл… кхм… Иисуса там или Яхве. Кто вам больше нравится? На мой взгляд, все эти благие словечки – обычная болтовня, за которой прячется кровь, боль и безнадёга…
– Вы серьёзно? – спросил Кайзер, посмотрев на Максима с немалым удивлением. Такой трактовки он ранее не встречал. Тем более он не ожидал её услышать от человека, с уважением общавшегося с папой Римским. Странно. Очень странно. И необычно. Впрочем, судя по тому, что он слышал и видел, иной раз ему в голову закрадывались мысли: человека ли? Слишком он вёл себя нетипично.
– Нет, конечно, я пришёл сюда развлекать Вас забавными шутками. Жаль только, клоунский колпак не нашёл и лицо гримом не раскрасил. Впрочем, речь не о том. Мне нужна Ваша помощь.
– Вам?! Моя?! – ещё сильнее удивился Вильгельм.
– Николая Александровича убили. И я хочу знать – кто. Исполнителей, скорее всего, всех перебили, чтобы концы в воду. Но вот заказчики этого грязного дела вполне живы. Уверен: это сделали не Ваши люди. Но они могут мне помочь найти виновных.
– Это не так-то и просто…
– Согласен. Но это и в Ваших интересах.
– В моих? Отчего же?
– Если я найду и покараю тех, кто убил Николая Александровича, возможно, их коллеги не станут трогать Вас и Вашу семью. Испугаются. Вдруг я и за Вас стану мстить. Родственник, как-никак. Месть ведь не приносит удовлетворения. Нет. Она уберегает от новых бед, заставляя задуматься перед тем, как совершить очередную глупость.
– Вы говорите страшные вещи. Но я подумаю над Вашими словами.
– А пока
– Я не уверен, – покачал Кайзер головой.
– Зато уверен я. Помните – ещё в 1915 году я Вам говорил об этом?
– Я помню. Но вы не просите о помощи, – вновь покачал головой Кайзер. – Вы пытаетесь заставить её оказать. Я помню рассказы Виктора-Эммануэля. Вы обещали своими руками отрезать головы его детям. Мне тоже станете угрожать, если я откажусь?
– Я сказал – Вы услышали, – с раздражением произнёс Меншиков. – Думайте сами. В конце концов, выяснить, кому было выгодно убивать Николая Александровича, я могу и сам. Заказчики и так очевидны, так как попытались воспользоваться плодами своего преступления без всякого стеснения и осторожности.
– Будете им мстить? Не боитесь убить невиновного?
– Грехом больше, грехом меньше, – пожал плечами Максим. – Мне всё равно в христианский ад нет дороги.
– Отчего же?
– Уезжая из Рима, я прихватил целую пачку индульгенций.
– Но их же запретили выдавать.
– Всем, кроме папы. А он мне их собственноручно оформил.
– Неудачная шутка, – скривился Кайзер, словно от кислого яблока. – Не стоит глумиться над верой.
– Это – не шутка, – с нажимом произнёс наш герой и молча вышел, оставив на столе Кайзера корзинку с вином, сыром и фруктами да початую бутылку вина. Максим сделал свой шаг. Теперь оставалось прорасти брошенному зерну.
Меншиков вышел на крыльцо и с огромным желанием сдержал желание закурить. Очень уж хотелось. Сигарету. А лучше сигару. Но нельзя. Тем более перед людьми. Он ведь дал обет, и нарушать его публично было плохой затеей.
Игра становилась всё острее. Первая мировая война оказалась слишком тяжёлым испытанием для Европы. И закономерно привела к локальным государственным кризисам. Что будет дальше? Получится ли отсидеться в Великом княжестве? Или его не оставят в покое? Не станет ли это смертельной ловушкой? Слишком много вопросов навалилось на простого, в сущности, человека. А теперь на нём ещё и судьбы многих других людей, что доверились ему. Что здесь, что в Великом княжестве Вендском. Десятки, сотни тысяч, которые могут сгореть в горниле Гражданской, если её допустить. Тот ещё психологический груз. Можно было бы, конечно, относиться к этому вопросу попроще – наплевав. Но Максим так не мог. Поэтому хмуро потёр лицо и пошёл спать. Утро вечера мудренее. Да и устал он что-то. Голова уже совсем не соображала…
Часть 1
Дикая охота
– Правильно. Но лучше избегать заражения. Поэтому, борясь с грайвером, нельзя приближаться к поганцу вплотную. Надо всегда держать дистанцию, а удар наносить с наскока.
– Хм… А в какое место лучше всего его трахнуть?
– Не трахнуть, а треснуть. Теперь перейдём именно к этому.
Глава 1
1916 год, 25 июня, Вена