Безумный мир
Шрифт:
Самолет нырнул в яму, мир внизу накренился – расколотый, раздерганный на куски автократами, бюрократами, теократами, технократами и прочими политическими крысами. Мир, в котором нет места самому естественному праву человека – праву идти своим путем, не мешая другим.
В какой-то книге, которую он читал давным-давно, история цивилизации представлялась как последовательность болезненных состояний некоего организма. Путь общества к прогрессу есть самая настоящая борьба за выживание – с самим собой… Что это была за книга? Армстронгу пришлось напрячь память, прежде чем он вспомнил: «Прелюдия к здравомыслию» Грейнера. Что ж, если его лекарство окажется действенным, человечество расцветет, как роза на солнце. Надолго ли?
Впрочем,
По радио, по телевидению, в газетах нарастал поток лжи, недомолвок и клеветы. Хор подозрений и ненависти медленно, но уверенно подбирался к кульминации, которой жаждал опытный дирижер. Метод был не нов – заставить толпу кричать в пользу Вараввы, а затем дать ей распять самое себя.
Мир катился в тартарары, но одинокий самолет над ним продолжал рассекать воздух.
В Лондоне два смуглокожих туриста осторожно распаковали чемоданы и спрятали в двадцати милях от города два небольших цилиндра с плутонием – по шестьдесят процентов от критической массы в каждом. В должное время их соединят вместе, но не сейчас, день еще не настал… В Балтиморе отряд агентов спецслужбы захватил контейнер с оксидом тория, застрелив его владельца и арестовав еще четырнадцать человек. В Германии, в Эссене, взорвалась емкость для хранения радиоактивных отходов, и восемьдесят рабочих сразу стали теми, по ком звонят колокола. Сотня других получила третью стадию лучевой болезни, которую торговцы смертью считали отличным допингом в гонке человечества к финалу. Но самолет продолжал лететь. Куин мастерски посадил машину на полосу рядом с городом Бисмарком, стараясь держаться вне поля зрения диспетчерской вышки местного аэропорта. Один из хансеновских парней спустился по трапу, за ним вышла Клэр, потом Горовиц, который застыл на бетоне, озираясь по сторонам и часто моргая.
– Может, вы и марсианин, а может, и нет, – сказал ему Армстронг. – Может, я и сам – розовый жираф. Жизнь битком набита всякими «может быть». – Он мрачно усмехнулся, показав крупные белые зубы. – И одно из них ждет нас там, куда мы летим.
Горовиц ничего не ответил, только холодно посмотрел на Армстронга через огромные очки.
– Не спускайте с него глаз минимум трое суток, – проинструктировал Армстронг агента. – Потом подбросьте его ФБР. Доставьте им такую радость. Но ни при каких обстоятельствах не упустите его. Если он сделает хотя бы шаг в сторону, сверните ему шею.
– Все это время он будет изо всех сил стараться выжить, – сурово пообещал агент.
– О, Джон! – Клэр тревожным взглядом посмотрела на Армстронга. – Джон, я…
– Мы обязательно увидимся снова, – с чувством произнес Армстронг, подавая ей конверт. Клэр положила письмо в карман. – Держитесь поближе к. нашему парню и следите за его марсианским величеством. А как только он попадет куда следует, сразу удирайте под крыло к Грегори. И не волнуйтесь, с вами все будет в порядке. И с нами тоже. – Он смотрел на нее, словно фотографировал в памяти. – Счастливо, эльф!
Армстронг захлопнул люк, и Куин, подняв самолет в воздух, быстро набрал высоту. Сидя рядом с ним, Армстронг смотрел в иллюминатор, пока три фигуры внизу не превратились в крошечные точки.
– Этот очкастый фюрер такой же марсианин, как моя левая нога, – внезапно сказал он. – Как говорят ирландцы – если два человека считают себя нормальными, то один из них точно псих.
– Но он-то может доказать, что он нормальный…
– Ага,
– Я тоже, – Армстронг тронул Куина за плечо и, осторожно ступая, пробрался к Хансену. – Пересекаем границу, – кивнул он в иллюминатор. – Еще одно преступление – нелегальное проникновение в другое государство. Хансен пренебрежительно фыркнул: – Да уж, по сравнению с предыдущими грехами этот страшней некуда! – Он внимательно посмотрел на Армстронга. – Почему вы избавились от вашей пассии?
– Я не хотел ею рисковать. У нас слишком азартная игра, и сейчас приближается самый ответственный момент – пан или пропал. Я дал ей письмо к Грегори, там описано все, что с нами произошло до сих пор и что мы собираемся делать дальше. Грегори примет меры со своей стороны. – Армстронг замолчал и о чем-то задумался. – Но самое главное, хотя она об этом не догадывается, – я вывел ее из игры прежде, чем наступит конец…
– Конец чего?
– Этой охоты.
– А! – произнес Хансен. Вид у него был озадаченный.
Куин подкрутил ручку настройки приемника, и по кабине разнесся трубный глас: «Крошка, танцуй веселей!» Поморщившись, пилот переключил диапазон.
«…Народы этих стран хотят войны не больше, чем хотим ее мы. Как и у нас, у них хватает своих проблем, и они хотят решать их сами, в мире и согласия со своими соседями по планете. И это естественно! Это естественное желание среднего человека, который стремится, чтобы его оставили в покое. Но что происходит, когда людям не дают удовлетворять их естественные желания? Что происходит, когда людей вынуждают черпать информацию из мутной и отравленной реки? Когда их обманывают, рассказывая о чувствах и намерениях их ближайших соседей? Когда их заставляют жить в ложном и иллюзорном мире, который представляется им враждебным и смертельно опасным? В конце концов, доведенный до безумия человек берет в руки меч! Он готов убивать, защищая свой образ жизни, которому на самом деле никто не угрожал. И с тяжелым сердцем, но недрогнувшей рукой мы тоже вынуждены будем обнажить клинок, чтобы защитить то, что дорого нам. Альтернативы нет! Мы должны быть готовы сражаться – и умереть за свою свободу!»
Выключив радио, Куин обернулся и состроил Армстронгу гримасу. В свою очередь, Армстронг посмотрел на всклокоченного Вомерсли, сидящего через два ряда кресел.
– Вообще-то, диктор прав, – сказал он Хансену. – В этой стране люди более здраво мыслят, чем кое-где в Европе. Только это их не спасет, когда мир начнет сходить с ума…
– Честно говоря, лучше бы он уже сошел, – ответил Хансен. – Тогда все оказались бы слишком заняты, чтобы тратить время на мелочь вроде нас. У фараонов и ФБР нашлось бы занятие поважнее.
– Вы хотели сказать не это. Я знаю, о чем вы подумали. Пусть мир стоит на своем месте, только бы он забыл о маленьком Хансене…
– Верно, – кивнул Хансен. – Ничего нет хуже положения загнанной дичи. – Он немного помолчал. – Мы ведь и в самом деле не нация подстрекателей. Мы не из тех, кто проливает кровь зря и злорадствует. В самом деле, если что-нибудь где-нибудь и начнется, то это сделаем не мы. Может быть, именно поэтому мы чуть-чуть не такие помешанные, как другие…
– Да, – сказал Армстронг. – Я знаю, что у вас есть какой-то план, – продолжал Хансен. – Наверняка он настолько отчаянный, что даже идиотам станет ясно, что вы сумасшедший. Но я думаю о другом – как вы сумеете повлиять на людей? В Америке вы можете привлечь их на свою сторону, призвав к здравому смыслу, что не так-то просто в других местах, но какая от этого будет польза, если вы не сумеете выбить почву из-под ног у миллионов безумцев? Если мир впадет в панику, он не станет слушать разумные доводы!