Безумный рейс
Шрифт:
– Значит, ты всё-таки разумный, - подытожила я, глядя на него с таким умилением, с каким, должно быть, мать смотрит на осмысленно произнесшего своё первое слово ребёнка.
– Уж точно разумнее некоторых! – гордо вытянул шейку…да нет, теперь уже точно не «зверёк».
Сомнений не оставалось: мы имели дело с не открытой до сих пор разумной расой.
Однако как следует додумать эту мысль я не успела: Хоббит запрыгнул мне на колени, затем перебрался повыше, чтобы дотянуться лапами до моих плеч и наконец ткнулся мордочкой мне в подбородок.
– Тише-тише, ты меня так убьёшь ненароком! – засмеялась я, гладя его по голове. – Вот эта штука переводит, да?
Я осторожно коснулась пальцем ошейника.
– Ага, - подтвердил длинноклюв.
Теперь было очевидно, что звук идёт из небольшого металлического кругляша. При этом голос был подобран настолько удачно, так органично сочетался с внешним обликом Хоббита, что обмануться и решить, будто тот сам заговорил по-новоземски, не составляло труда.
– Не больно? Не мешает?
– Ерунда. Мне обещали потом сделать другой, полегче.
– А он тебе тоже переводит, или только нам?
– Может и мне переводить. Иногда это полезно. Но вообще я уже ваш язык понимать наловчился, мне удобнее так просто слушать.
– Как ты умудрился? – искренне восхитилась я.
– Я с вами, людьми, уже несколько месяцев. Надо же было как-то выживать.
Он снова завертелся на месте, только на сей раз этим местом оказались мои ноги и живот, что было довольно-таки болезненно, но я стоически терпела.
– Марина, я давно хотел тебе сказать: ты – трава! – радостно подпрыгнув, взвизгнул он.
Я подозрительно сощурилась.
– Что это значит?
– Ты – трава, - медленнее и более отчётливо просвистел Хоббит.
Автоматический переводчик честно повторил эти два слова.
– Я тебя не поняла. Надеюсь, это не ругательство? – строго спросила я.
– Вззз!
Не знаю, как точнее описать тот звук, который издал длинноклюв, но могу с уверенностью утверждать, что выражал он крайнюю степень нетерпения.
– Это значит, что я тебя люблю! – Хоббит снова заговорил по-новоземски посредством аппарата Иолетрии. – Только мы так обычно не выражаемся.
– Я тебя тоже! – просияла я. Ну вот, хотя бы один мужчина признался мне в любви! – А как вы обычно выражаете эту мысль?
– Вот так!
И он, тряся головой, попытался зарыться мне в подмышку.
– Спасибо, я всё поняла!
Хохоча, я попыталась увернуться. На глазах выступили слёзы, а горло нестерпимо засаднило, что вылилось в жестокий приступ кашля.
– Что-то плоховато тебя этот твой доктор лечит, - критически помотав головой, констатировал Хоббит.
– Да нормально, всё пройдёт, просто время нужно, - отмахнулась было я, но затем нахмурилась. – Слушай, а ты как будто не слишком хорошо к нему относишься? Или это перевод неточный?
– Да нет, он в целом ничего. Только Тима недолюбливает, - всё-таки выдвинул претензию длинноклюв.
– Ну, Тима –
– Почему положено?
– По закону жанра.
– Какого жанра? – не отставал инопланетянин.
Я вздохнула: вдаваться в объяснения не хотелось, тем более, что у меня и у самой была в голове каша.
– А, кажется, я понял! Два самца претендуют на одну самку!
От такой проницательности я снова закашлялась. Похоже, сегодняшняя лекция прошла не напрасно.
– Ну, вообще-то человеческих женщин самками называть не принято, - предупредила я. – И потом, Тим ни на что не претендует. Да и Брэн тоже как-то…не слишком убедительно.
– Глупые вы, люди! – после непродолжительного молчания постановил Хоббит. – Симпатичные, но глупые.
– Слушай! – Я чуть не поперхнулась от такой наглости. – Ты роли случайно не перепутал? Кто здесь кого изучает? Я - длинноклювов, или ты – человечество?
Внезапно пришло в голову, что раз длинноклювы оказались вовсе не зверьми, а очень даже разумной расой, то и исследование их выпадает из сферы зоологии, а, значит, я как учёный остаюсь за бортом. Впрочем, какая разница? Я и так уже осталась за бортом всего, чего только можно.
– А вот очень кстати спорный вопрос! – совершенно бесцеремонно сообщили мне. – Во всяком случае, преуспел я на этом поприще точно больше. Узнал про вас, людей, столько…Правду сказать, больше, чем хотелось бы.
Он слегка погрустнел.
– Послушай, Хоббит… - Он уже сидел на одеяле, и я наклонилась, стараясь, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. – А как всё это случилось? Откуда ты родом? Как попал на Новую Землю? Как оказался у нас в институте? Ведь про таких, как ты, люди ничего почти не знали. Кто-то когда-то видел, что-то из уст в уста передавали. Но толком ни в чём не разобрались.
Длинноклюв вздохнул, улёгся, стараясь максимально прижаться животиком к мягкой постели. Но я уже знала, что это не стремление уйти от беседы. Наоборот, сейчас он настраивался на разговор. Следуя его примеру, я тоже приняла оптимальную для разговора позу, удобно подперевшись несколькими подушками.
– С какой я планеты – сам не знаю, - начал Хоббит. – То есть я её знаю, конечно. Горы, деревья, земля, магнитные колебания, луна и звёзды над головой. Но как эта планета называется у вас… В какой части космоса она находится… Об этом я не могу сказать совсем ничего.
– Мы не пролетали твою планету во время этого рейса? Или ещё раньше? Новая Земля вряд ли могла оказаться твоей родиной, но, может быть… - Я развела руками, давая понять, что в моём воображении нет предпочтительного варианта. – Освальд, Нуба, может, какая-то часть Миенга, или что-нибудь ещё? Хотя нет, вряд ли это Миенг, у тебя ведь не шесть конечностей, значит, ты точно родом не оттуда… Словом, ты не видел за время нашего путешествия что-нибудь, напомнившее твой дом? Может быть, даже кадр по телевизору, голограмма, картинка с плантернета?