Безумный
Шрифт:
С этими словами Дороти начала рыдать, настоящие слезы текли по ее лицу. Август схватил другой металлический складной стул и громко заскрежетал им по бетону, прежде чем сесть перед ней, облокотившись на спинку, лицом к Дороти.
— Дороти, давай обойдемся без театральных представлений. У меня иммунитет к слезам, рыданиям или мольбам. У меня от этого только голова болит.
Она деликатно фыркнула.
— Ты гребаный монстр.
— Я монстр, ты монстр, — усмехнулся Август, медленно проводя скальпелем по ее предплечью.
— Она была дорогой, придурок.
Август думал, что это будет весело, но Дороти оказалась просто утомительной.
— Похороны тоже стоят дорого, но ты, похоже, любишь их планировать. Забавно, ведь черный тебе не идёт.
Она изо всех сил старалась снять скотч с запястий, двигая ими то в одну, то в другую сторону. Август позволил ей вымотаться. Дороти откинулась на спинку стула и злобно посмотрела на него.
— Кто ты, блядь, такой?
— Зачем ты это сделала? — спросил Август, игнорируя ее вопрос.
— Что сделала?
— Убила их? Причинила им боль? Утопила, задушила... Зачем убивать бедных, беззащитных детей?
— Я не убивала! Оба моих ребенка родились больными. Сколько бы врачей они ни посещали, сколько бы лекарств ни пробовали, ничего не помогало. Почему ты так поступаешь со мной? Я была хорошей матерью.
— Оба ваших ребенка родились больными? — спросил Август, притворяясь заинтересованным.
— Да. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Я не знаю, что ты слышал, но клянусь, я любила своих детей. Я была хорошей матерью для них. Пожалуйста, ты должен мне поверить.
Август рывком поднялся на ноги и смотрел, как Дороти перестраивается. Она думала, что ситуация изменилась, что она каким-то образом взяла верх. Август подошел к столу и взял небольшую стопку документов. Когда он сел, в его руках была фотография, на которой изображена девочка лет четырех.
— Этого ребенка вы любили? Та, для кого вы были такой хорошей матерью?
— Да. Посмотри на нее, — всхлипывала она.
Август бросил Дороти фотографию, наблюдая, как та падает ей на колени.
— Она умерла от передозировки лекарства от аллергии.
— Коронер сказал не это, — огрызнулась Дороти, сжав рот в жесткую линию.
— А этот ребенок? Ваш сын, Хантер. Шесть лет. Вы его тоже любили?
— Конечно, любила.
— Тем не менее, вы задушили его подушкой.
Глаза Дороти расширились, затем сузились, когда она усмехнулась.
— Ты не сможешь это доказать.
— Вы знаете, что в его горле были найдены волокна? Коронер просто не обратил на это внимания.
— Ты сумасшедший.
— Допустим, я вам поверил. Что вы любили своих двоих детей, и это просто невезение и плохая наследственность забрали их. Допустим, я вам поверил… — Август встал,
Перечисляя каждого ребенка, Август бросал фотографию ей на колени. Всего было десять детей, о которых они знали, и, вероятно, несколько, о которых они не знали.
Дороти больше не говорила, только кипела. Она явно была психопаткой, как и он. Не чувствовала ни вины, ни угрызений совести. Она была акулой, холодной и расчетливой. Уже сейчас пыталась провернуть ход, продумать свой следующий шаг. Отчасти Август хотел продолжать играть с ней. Думал медленно мучить ее, желая, чтобы Дороти почувствовала страх и тревогу, которые наверняка испытывали ее дети, преданные единственным человеком, которому они должны были доверять больше всего.
Но это было бы скучно. Дороти всего лишь пустая оболочка, едва ли человек. Телефон Августа завибрировал в кармане. Август положил нож на поднос и потянулся в карман. Лукас.
— Одну минуту, — сказал Август Дороти. Он ответил: — Что случилось?
Прежде чем Лукас успел что-то сказать, Дороти начала кричать.
— Помогите мне! Помогите! Пожалуйста, он кровожадный убийца!
Август вздохнул, отложив телефон, чтобы снова заклеить ей рот скотчем. Дороти снова начала яростно ругать его. Возможно, она станет его первой жертвой, которая прожует кляп.
Август снова поднял трубку.
— Все в порядке?
— Почему на заднем плане женщина кричит о кровожадном убийце? — спросил Лукас.
— Потому что она королева драмы, — сказал Август, услышав приглушенный голос за спиной.
— Ты... убиваешь женщину?
— Я убиваю детоубийцу, которая оказалась женщиной. Сейчас двадцать первый век, дорогой. Равные права и прочая хрень. Ты позвонил мне, чтобы отругать меня за убийство женщины?
Лукас тяжело вздохнул.
— Нет. Я позвонил, чтобы поругать тебя за то, что ты послал своего брата и его парня посидеть со мной.
Август нахмурился.
— А что? В чем проблема? Адам ведет себя как придурок? Ты привыкнешь к этому, обещаю.
— Дело не в этом. — Август отметил, что это не было «нет». — Я просто думаю, что это излишне и более чем неловко.
— Я сказал тебе сегодня, что не собираюсь оставлять тебя одного после того, что случилось с этой дурацкой запиской. Ной проследит за моим братом, а я скоро приеду. С ней все равно не весело.
Звук, похожий на крик, отвлек внимание Августа от Лукаса, и он повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дороти выхватывает скальпель и дико размахивает им. Август смотрел, как на рукаве его черной рубашки появляется кровь. Август отступил с ее пути.