Безумный

Джеймс Онли

Айден отпил глоток своего виски.

— Мы все уладили. Я живу на другом конце страны, он дает мне задания и платит за мое время. Вы единственные, кто, кажется, так за него переживает.

— Потому что папа сам не свой с тех пор, как ты уехал. Как будто он... грустит. Ты мог бы хотя бы навестить его, пока здесь. Поздороваться или еще что-нибудь, — укорял Аттикус с назидательным тоном, полным превосходства старшего ребенка.

Айден отодвинул свой стул с громким скрежетом железа по бетону, привлекая

внимание других посетителей.

— Это было весело, ребята. Давайте не будем больше повторять.

— А ну-ка. Сядь, — сказал Аттикус, постукивая пальцем по столу при каждом слове.

Айден отмахнулся от него.

— Ты мне не начальник.

Аттикус открывал и закрывал рот, как рыба, оказавшаяся на суше, а Адам хмыкнул. Стало ясно, что Айден не собирался оставаться.

Август сделал единственное, что мог, чтобы удержать их всех вместе.

— Кажется, кто-то обо мне знает.

Его препирающиеся братья разом повернулись и посмотрели на него.

— Знает? — эхом повторил Адам. — Типа, знает, знает?

— Кто-то, кроме питомца Адама? — спросил Аттикус, выглядя ошеломленным.

На этот раз Адам показал ему средний палец.

— Ной — не мой питомец.

— Соберись, — пробормотал Айден. — Кто знает о тебе?

Август вздохнул.

— Новый профессор.

— Как такое вообще возможно? Он родственник еще одной жертвы? Он что-то слышал? Что-то видел? — спросил Аттикус, не дожидаясь ответа Августа.

— Ничего подобного, — заверил его Август.

Айден снова опустился на стул.

— Почему ты думаешь, что коллега знает о тебе?

Август вздохнул.

— Потому что он сказал: «Я знаю, кто ты».

— Может, он просто имел в виду, что ты придурок, — сказал Адам.

— Или раздражающий, — предложил Аттикус.

Айден кивнул.

— Или просто странный.

Август закатил глаза.

— Он сказал, что знает, что я убивал людей. Он произнес слово «убийца». Не думаю, что это была метафора чего-то.

— Откуда он мог это узнать? — спросил Аттикус, его бледное лицо порозовело, как у бесшерстной кошки.

Август сделал еще один глоток минералки, наслаждаясь ощущением пузырьков на языке.

— Он экстрасенс.

Братья переглянулись между собой, а затем посмотрели на него, словно ожидая, что он скажет, что-нибудь еще.

Наконец, Айден сказал:

— Ты шутишь.

Август покачал головой.

— Нет.

— Ты не можешь в это верить. Ради Бога, ты же ученый, — сказал Аттикус.

— То есть, чувак сказал, что он убийца. Я не думаю, что он говорил о его личности, — сказал Адам. — Независимо от того, откуда он знает, мы все равно должны отнестись к этому серьезно. Что ты собираешься делать?

— Не знаю, — сказал Август.

— Ты не знаешь? — повторил Адам. — У тебя такое выражение лица, которое говорит,

что ты знаешь.

Август покачал головой, пытаясь найти правильные слова. Слова, которые могли бы как-то передать то чувство, которое охватило его, когда Лукас посмотрел на него.

— Я вроде как хочу... поиграть с ним?

Правильно ли он выразился? Август хотел разгадать его, увидеть, что делает его личностью. Он хотел погладить его и потискать, как собака игрушку. Хотел посмотреть, сможет ли он заставить Лукаса пищать.

— Поиграть с ним? — прошептал Аттикус.

— Как с бумажными куклами или как кот хочет поиграть с мышкой, прежде чем ее покалечить? — спросил Айден, не особенно беспокоясь о его ответе.

— Я не хочу причинять ему боль... Во всяком случае, не сильно. Только немного. Я хочу посмотреть, что я могу сделать... что он позволит мне сделать, прежде чем он начнет сопротивляться.

У Аттикуса округлись глаза.

— О чем ты говоришь? Ты должен сказать папе. Нам нужно нейтрализовать угрозу.

— Нейтрализовать угрозу, — сказал Айден, впервые улыбнувшись с тех пор, как они сели за стол. — Ты такой мастак, парень.

— Уж прошу прощения за попытку уберечь всех нас от тюрьмы, — сказал Аттикус, надувшись.

Адам отмахнулся от Аттикуса, уделив Августу все свое внимание.

— Что ты имеешь в виду?

Август задумался.

— Не знаю. Никто ему не поверит. У него нет никаких доказательств, кроме его интуиции. Он потерял доверие. Я даже не считаю его угрозой.

— Так зачем было о нем говорить? — спросил Айден, нахмурившись.

Август вздохнул, поднес свой стакан к губам, чувствуя пузырьки газировки на коже, но не стал пить.

— Он очень... красивый.

Адам ухмыльнулся.

— О, черт. Я думаю, Август запал на своего коллегу.

Правда? Он никогда не думал о мужчинах как о чем-то другом, кроме как о средстве достижения цели. Он редко занимался сексом, а когда занимался, все происходило довольно формально. Он не мог сформировать привязанность, и ему казалось нечестным пытаться завязывать отношения с кем-то, кто ничего не подозревает, когда он проводит много ночей по уши в кишках.

— Мне просто... нравится, как он пахнет. Я смотрю на него и думаю, какова на вкус его кожа.

— Уф. Полегче, Дамер (Джеффри Лайонел Дамер — американский серийный убийца), — сказал Адам. — Может, не стоит начинать с этого.

— Не начинай ни с чего. Он думает, что ты убиваешь людей, — сказал Аттикус, который к этому моменту был практически в апоплексическом состоянии.

— Он разве не убивает людей? — напомнил Адам. — Ноя не волнует, что я убиваю людей. Супругов военных не волнует, что их солдаты могут убивать людей в бою. Может быть, его маленький экстрасенс тоже не будет возражать.