Безумство
Шрифт:
Бен умер, потому что олень выскочил перед машиной, когда Джеки была за рулем, и у нее не было времени, чтобы отреагировать.
У этих трагедий были свои причины. Однако я являюсь общим фактором во всех этих событиях, и поэтому мне трудно убедить себя в том, что я не являюсь причиной того, что все продолжает разваливаться снова и снова. И когда эти мысли прокрадываются внутрь, отравляя мой разум, как сегодня ночью, не давая мне спать, страх берет верх надо мной.
Если я буду мечтать о красивой жизни с Сильвер, я, черт возьми, могу все сглазить. Не будет маленького домика с музыкальной комнатой
«Она любит тебя, Алекс. Она никуда не денется. Она здесь, чертов идиот. Она здесь с тобой».
Слова, которые я повторяю в своей голове, как молитву, должны были бы успокоить меня, но это не так, потому что другой голос, не такой громкий, но гораздо более коварный, шепчет мне в ухо одновременно.
«Да. Да, она здесь. Но как надолго, черт возьми?»
— Ух ты, мужик. А это еще что за хрень? Не знал, что они делают ракушки маленького размера.
Утро понедельника приносит с собой шквал свежего снега и еще одну тренировку в помещении для новоиспеченных «Бунтарей Роли Хай». Я наполовину одет и хмуро смотрю на свой шкафчик, недоумевая, какого хрена я все еще делаю это с собой, когда Зандер появляется из душа с полотенцем, обернутым вокруг талии, протирая полотенцем поменьше свои мокрые волосы. Он бросается вперед, ухмыляясь, как идиот, пытаясь щёлкнуть по моему упакованному барахлу, но я бросаю на него такой злобный взгляд, что он не может ошибиться в предупреждении: «Сделай это. Давай, попробуй. Я убью тебя на хрен».
— Ну-ну, Сьюзен! — Он отскакивает назад на пару шагов, стараясь оказаться вне досягаемости. — В этом нет никакой необходимости. Сегодня утром кто-то встал не с той ноги.
— Отвали, Хоук. Я сейчас не в настроении.
— Да уж. — Он прислоняется к шкафчикам, скрестив руки на груди, его глаза изучают меня с головы до ног. — Да, я вижу, — задумчиво произносит он. — Твоя хорошенькая подружка не заботиться о тебе или что-то вроде того?
Я захлопываю дверцу шкафчика, издавая низкий горловой рык.
— Не смей, черт возьми, так говорить.
— Ладно, ладно, приятель. Черт. Успокойся.
— Спокойствие сегодня не входит в повестку дня. — Схватив свое снаряжение, я отворачиваюсь, показывая Зандеру свою спину, делаю то, что он учил меня не делать в колонии для несовершеннолетних. Показывать кому-то свою спину в такой обстановке гораздо хуже, чем тыкать ему в лицо средним пальцем. Это значит, что ты не уважаешь их, не считаешь угрозой. И хотя Зандер определенно представляет собой угрозу, учитывая его тесные связи с Джакомо, я, черт возьми, не уважаю этого ублюдка. Я кладу свои наплечники на скамейку, раздувая ноздри, пока борюсь с новой футболкой, которую Фоули бросила мне, когда я вошел в раздевалку…
Подождите-ка.
А это еще что за хрень?
— Ты все еще злишься из-за своего отца. И я понимаю это, Алекс. Я должен был сказать тебе, черт возьми, что знаю его…
Я сгибаюсь в талии, щурясь на
— Ты должен перестать быть таким мудаком, Алекс. Когда же ты оставишь прошлое в прошлом?
— Ты все еще работаешь на Монти? — рассеянно спрашиваю я.
— Если бы не работал, меня бы здесь не было, — отвечает он.
— Ты все еще путаешься с Дредноутами?
— А ты как думаешь?
— Значит, ты все еще путаешься с Джакомо. Мне неинтересно дружить с гребаным шпионом моего отца. — Я сдергиваю футболку с наплечников и протискиваюсь мимо Зандера, прокладывая путь через других парней, которые готовятся к тренировке, направляясь в кабинет тренера Фоули.
— Невозможно просто так уйти от Дредноутов, придурок! — кричит Зандер мне вслед. — Не будь таким дерьмом, Алекс!
Я стучу в дверь тренера Фоули, подождав секунду, прежде чем открыть ее. В маленьком офисе, все еще переполненном трофеями тренера Квентина, наградами в рамах и странными безделушками, тренер Фоули сидит за столом и яростно строчит на игровой доске. Она смотрит на меня снизу вверх и театрально закатывает глаза.
— Господи. Только не начинай. Просто скажи спасибо и двигайся дальше.
— Спасибо? Спасибо? — Я машу футболкой в воздухе, хмуро глядя на нашивку «Капитан», пришитую к этому гребаному рукаву. — Я не капитан команды. Я едва вошел в эту чертову команду.
Тренер Фоули стонет, медленно закрывает свой маркер и кладет его на стол. Она откидывается на спинку стула с недовольным выражением лица.
— Ты капитан, Моретти. Я сделала тебя капитаном.
— Вы не можете этого сделать. Я на это не претендовал. Никто из парней не голосовал за меня…
— Ха! Ха ха ха! — Фальшивый смех тренера Фоули полон сарказма. — Ох, бедняжка. Ты, кажется, пребываешь в иллюзии, что у нас тут происходит что-то вроде школьной футбольной демократии. Нет никакого процесса подачи заявки. Эти придурки с дерьмом вместо мозгов там, в раздевалке, ни хрена не имеют права голоса. Я сама решаю, как называется эта команда. Я сама решаю, кто будет капитаном команды. Я решаю, когда вы, идиоты, едите, гадите, спите и пердите. А теперь иди и заканчивай собираться. Если вы, мальчики, не будете в спортзале в ближайшие пять минут, я настрою термостат и заставлю вас всех принять душ с холодной водой. — Она снова берет маркер и возвращается к плану игры.
Я не двигаюсь с места. Тренер Фоули громко вздыхает, когда я делаю шаг к ее столу, роняя футболку перед ней.
— Вы не можете просто навязать мне это. У меня нет на это времени. К тому же, если вы вдруг пропустили это, мне действительно наплевать на эту команду. Вам лучше выбрать кого-нибудь другого.
— Тебе не насрать на команду, — огрызается Фоули. — Для тебя будет важно, когда мы начнем выигрывать игры, и люди заметят тебя. Ты отстаешь, Алекс. Буквально. Любой стоящий игрок здесь уже получил стипендию. Сейчас февраль. Твоя карьера в средней школе заканчивается примерно через пять месяцев. Хорошему футболисту будет трудно найти место в колледже на этой поздней стадии. Ты должен быть великолепен, если хочешь, чтобы разведчики заметили тебя сейчас.