Безупречная невеста, или Страшный сон проректора

Обская Ольга

— Я, кажется, придумал, — просиял Филипп. — Есть подходящий сбор. Каламея весенняя, немного шмыдрявки луговой и шишки заячьего хмеля.

— Противоядие от ментального вмешательства? — понадеялась Тереса. И хотя её немного смущал состав, особенно шмыдрявка, но она и не такое выпьет, чтобы перехитрить Джозефа.

— Нет, у сбора другой эффект. Он каламутит мысли. После того, как выпьешь этот чай, становится трудно сосредоточиться на чём-то одном. Мысли прыгают с темы на тему непроизвольно. Сильный менталист всё равно сможет их прочитать. Но поймёт ли? — Филипп хитро улыбнулся.

Тересе захотелось его

расцеловать.

— Мне тройную дозу, — воодушевилась она. Пусть будет настоящая мешанина в мыслях. Пусть Джозеф голову сломает, пытаясь понять, что творится в её голове.

Глава 8. Вечер холостяков

Джозеф решил потратить вечер на то, чтобы обжиться в особняке, который ему выделила академия. Казённое жильё могло оказаться безликим и неуютным, но нет, особняк производил приятное впечатление. Снаружи утопал в осенней пестроте фруктовых деревьев, да и внутри был неплох. На первом этаже гостиная с камином и кабинет, на втором — спальная.

К спальной комнате Джозеф не был притязательным. А вот кабинет хотелось бы светлый просторный и эргономичный. Он, на удачу, таким и оказался, будто специально по заказу Джозефа. Академия предусмотрела не только необходимую мебель, но и писчие-канцелярские принадлежности. Но главной приятной неожиданностью стали стеллажи с книгами. Целая мини-библиотека. А читать Джозеф любил. Книги были его страстью. Даже не так. Книги были ему жизненно необходимы. Как менталисту. Его дар питался ими.

Джозефа считали сильнейшим менталистом княжества. Ему это льстило. Но вряд ли дело только в его даре. Ему достались сильные гены, это бесспорно, но он не стал бы лучшим, если бы с детства не развивал способности. А это, кроме прочего, сотни прочитанных книг.

Он прошёлся вдоль стеллажей и с удовольствием изучил корешки томов. Литература на любой вкус — в основном, разумеется, научная. Но были хроники, альманахи и жизнеописания знаменитых людей. Джозеф присмотрел себе несколько фолиантов, которые прочтёт в первую очередь.

Он остался доволен своим кабинетом и отправился изучать ещё одну комнату, которая тоже его весьма интересовала — кухню. Джозеф любил и умел готовить. Страсть к кулинарии, в отличие от страсти к книгам, совершенно никак не была связана с его даром. Это увлечение передалось Джозефу от отца, который тоже любил кулинарные эксперименты. О том, что Джозеф под настроение может приготовить что-то немыслимо вкусное, знали только самые близкие. И они беззастенчиво этим пользовались.

Вот и сегодня Джозеф ждал гостей. К нему обещали заглянуть его кузены — Энтони и Ян. С момента появления в академии у Джозефа ещё не было возможности пообщаться с братьями в неформальной обстановке — всё на бегу, всё по делу, всё в окружении посторонних людей.

Когда обсуждали втроём, где лучше провести совместный вечер, кузены в два голоса предложили встречу у Джозефа. Кто бы сомневался. Ждут, что он приготовит к их приходу что-нибудь из арсенала своих коронных блюд.

Джозеф был не против обеспечить их холостяцкой компании холостяцкий ужин. Он уже побывал на местном рынке и купил всё необходимое. Кузены, наверняка, оценят каре ягнёнка под соусом из кисло-сладких андоузких трав. Перед запеканием он выдерживал мясо в гранатовым соке со специями. Это придавало

каре особый тонкий аромат. Ещё ни один человек, кто пробовал это блюдо в исполнении Джозефа, не мог остаться равнодушным.

Он не любил повторяться и каждый раз вносил в рецепт что-то новое, но сегодня решил не экспериментировать. Его немного беспокоила метка на бедре — мешала творить. Но результатом Джозеф всё равно остался доволен. Уже только по одному аромату было понятно, что блюдо удалось.

Первым на холостяцкий ужин пожаловал Ян. Вроде бы они уже виделись сегодня в академии, но обнялись и похлопали друг друга по плечам так тепло и азартно, будто вот только сейчас наконец-то и встретились по-настоящему. Там, в академии, Ян был ректором от макушки до носков туфель, профессором, педагогом, грозой студентов. Но сейчас он улыбался, и сразу почувствовалось, что он нисколько не изменился с тех времён, когда они сами были студентами.

Хотя нет…

Что-то изменилось…

— Вижу, тебя можно поздравить с помолвкой? — слова вырвались у Джозефа сами собой.

Ян опешил.

— Как? Ты уже знаешь? От кого? Мы пока не афишируем наших отношений.

— Ни от кого, — успокоил Джозеф. — От тебя так фонит. Трудно не заметить.

Менталисты могут тонко чувствовать близких людей. Им для этого даже не обязателен контакт глаза в глаза.

— А почему вы не афишируете? Кто она? — Джозеф был заинтригован.

— Она студентка нашей академии.

Студентка? Абсолютно неожиданно. Оставалось только посочувствовать кузену.

— Как же тебя угораздило?

— Угораздило — это ещё мягко сказано, — рассмеялся Ян, — я влип, братец…

У Джозефа в голове не укладывалось. Девчонка-студентка и ректор?

— Читаю твои скептические мысли, — усмехнулся Ян. — Нарушение субординации, конфликт интересов… да, всё так, поэтому и не афишируем. Как только мы официально объявим о помолвке, мы больше не сможем быть ректором и студенткой. Или мне придётся уволиться, или ей перевестись в другую академию. Мы пока не готовы.

— А кто знает о помолвке?

— Только самые близкие родственники.

Тогда у Яна есть в запасе пара месяцев… Нет, но как он всё-таки умудрился помолвиться со студенткой? Джозеф не представлял, как, вообще, можно увлечься кем-нибудь из этих мелких пигалиц. Непонятно, какой была невеста Яна, но Джозефу представилась одна маленькая въедливая староста в очках…

Потом, под каре ягнёнка, Джозеф, конечно, расспросит у Яна все подробности и детали его помолвки, поздравит и пожелает всего, что в таких случаях желают, но пока проворчал:

— А я полагал, у нас сегодня вечер холостяков. Но один уже, оказывается, собрался покинуть лагерь необременённых обязанностями мужчин. Одна надежда на Энтони.

Не успел Джозеф упомянуть о втором кузене, как тот появился на пороге. И снова это чувство — будто их встреча в академии была мимолётной и незначимой, а увиделись по-настоящему они только сейчас.

Энтони, смеясь, крепко обнял Джозефа. Он, вообще, часто смеётся — весельчак. Всегда бодр, всегда на подъёме, всегда готов подшутить. Но в этот раз шутить собирался сам Джозеф. Что-нибудь о том, что в их троице холостяков осталось только двое. У него уже крутились на языке подходящие слова, но вместо шутки он выдал совсем другое.