Безупречная смерть
Шрифт:
– По-моему, – следователь поправил очки, – самое главное тут вскрыто.
– Торопыга, ты очкарик, торопыга…
– А что, Николаевич, а может быть это самоубийство? – Потапенко плюхнулся в кресло у входа. Может мы просто записку не там ищем? Может дома есть записка?
Николаич захихикал старой шутке.
– Ну да. Ну да. Голова лежала на записке. Тело отсутствовало. А если ты серьезно, то оружия-то нет.
– Да, мало ли, унес кто угодно. Тут проходной двор какой-то, свалка, мусорка, помойка
– Да нет же, смотри, на столике перед зеркалом, чашка чая. Печенье лежит. Вазочка с медом. Ну кто будет гурманничать и пить чай с медом, чтоб потом разнести себе пол черепа, или собеседнику.
– Николаич, ты только посмотри, – Потапенко рассматривал фотографии над креслом, – В комнате молодой девки фотки какие-то, военного времени, а внизу, ты посмотри, нет, ты только посмотри, откуда это? Глянь, тут на фотке человек тысяча, и все голые. А тут рокерша какая-то, вряд ли наша.
Николаич подошел к креслу и нагнулся, чтобы получше рассмотреть.
– Дурак ты, Потапенко, во-первых, это не фотография, – он отогнул карточку от стены. – Вот смотри, это художественное фото – видишь? – Женевская галерея. Может она была там на выставке этого фотографа. Девка-то – художница. А во-вторых – если бы ты хоть немного умел строить временную цепочку, а не думал бы о… Бабка-то – старая была! Небось, это ее фотографии.
– Зато девки – молодые! Бабка умерла. А они сюда компании возили. А с кем, скажи, она тут коньяк пила? Тоже с ветераном войны?
Николаич выпрямился. Он посмотрел вверх. Над дверью висели денежные купюры кануна революции 1905 года.
– Вот, посмотри, это подлинные деньги. Наверняка из музея какого-нибудь. Старинные.
– Еще скажи ее из-за этих монеток убили, тоже старинные. Сантимы и еще что-то, песеты, кажется. – Петренко ткнул пальцем в обклеенный монетками голубой бархат.
Потапенко встал и сделал шаг к дивану.
– Не похоже, что рядом кто-то спал. Что скажешь? Она прямо посредине кровати лежит. Да и подушки все у нее под головой. Тело двигали?
Николаич застыл рядом и промолчал.
– Это получается, – Потапенко продолжил свои рассуждения. – Что кто-то вошел в дом, открыл дверь своим ключом, подошел тихо к ней, пока она спала, и в упор выстрелил. Даже собака не гавкнула.
– Либо он приехал с ней, выпил коньяка, может даже усыпил ее, и пристрелил среди ночи. Спокойненько ушел, и дверь закрыл. И опять собака не гавкнула.
Потапенко распирало. Он вышел в коридор и обернулся.
– В любом случае, это был знакомый человек! Которого знала собака!
Следователь вошел в большую комнату и застыл у стола. Николаич прошел за ним.
– Второй бокал – чистый. Видишь?
– Тогда она ждала кого-то. И поставила бокал. И собака его не растерзала.
– Ты
– Ну и что? Корм для добермана. Собака же была.
– Дело в том, что в мусорном пакете у входа, мы нашли три больших упаковки собачьего сухого корма. Все пустые. И посмотри, тут, – он показал под тазом. – Видишь? Ровный ободок пересыпанного корма. Значит, весь этот огромный таз до верху насыпали кормом.
– Так, погоди-ка, погоди-ка. Значит, это не доберман слопал полголовы, – Потапенко засмеялся и присел перед столом. – Это же подтверждает как раз то, что я говорю. Убийца был знакомым. Пришел вместе, либо сам открыл дверь. Он не просто не испугал собаку, он ее прекрасно знал, и даже насыпал корма! Это либо сестренка – паинька, либо бывший муж, кто еще так мог заботиться о псе?
– Ну, интерпретация и объяснение фактов – твое дело. Мое дело – их найти.
Потапенко хмыкнул. Он встал и пошел к выходу.
– А что снаружи? – оглянулся он.
– Да полный погром, – Николаич остановился перед лестницей, ведущей наверх. – Столько натоптано, да еще после дождя.
– Пахать, крестьяне!
Потапенко хлопнул дверью дачи и бодрым шагом направился к железной калитке.
За воротами его ждала Зоя и сторож. Они тихо о чем-то говорили, сторож то и дело прикладывался к бутылке. Зоя не стала дожидаться, когда следователь подойдет ближе.
– Чего ж вы девку молодую потащили на изуродованный труп-то смотреть? – заорала она, как только его увидела. – Как она сегодня там одна-то дома будет?
– А какие у них отношения были? У сестер-то? Может она ее пристрелила?
Зой даже покраснела от этих слов. Веснушки ярко выступили у нее на лице.
– Тьфу, даже говорить с тобой не хочу. Татарин. Ты девку что ль не видел? Кого она убить-то могла?
– Ну, дружка попросила убить. Как это обычно бывает.
Сторож опрокинул бутылку и вылили последние капельки себе в рот. Он бережно открыл авоську и аккуратно, чтоб не звякнуло, положил туда пустую бутылку и достал следующую.
– Да сколько же у вас там пива?! – Потапенко взял Высилича за руку. – Остановитесь. Нужно все-таки поговорить.
– Господин начальник, так разве пиво помешает? Было бы дело, а пиво правды не скроет, – Василич отхлебнул из горла и качнулся.
– Да, со сторожем вам и правда повезло. Здесь и мышка не проскочит.
– А ты что расхорохорился-то? – Зоя звонила явно не по чинам. – Знаешь, анекдот такой есть об орле, к которому на плечо воробушек сел. Оглядывается наш орел, а тот косячок забивает и говорит – ну, что уставился?! За дорогой следи!