Безупречный элемент
Шрифт:
…Годы счастья пронеслись, как один солнечный день.
Трусливая, затаенная, как застарелая обида, зависть и глухая злоба эрцгерцога Линцкого не могли омрачить Рейнхарду времени, проведенному с любимой женой и обожаемыми детьми при дворе Его Светлости.
Рейнхард вел себя мудро и осторожно, не давая лишних поводов для обострения явной неприязни правителя. Тот был действительно труслив и опасался предпринимать что-либо против своего ненавистного лекаря, страшась, что тот сделает нечто, идущее в разрез с его долгом врачевателя. Отравит,
Игнациус Вагнер продолжал заниматься своими изысканиями, все больше времени проводя в своей лаборатории, которую несколько лет назад из дворца эрцгерцога перенесли в одну из пустующих башен фамильного поместья Вагнеров. Иногда старый ученый сидел там безвылазно по нескольку дней, запершись, и лишь что-то невнятно отвечал через дверь, когда домашние справлялись о нем, принося еду и питье.
Рейнхард был более всех обеспокоен за отца, зная, что тот занимается весьма рискованными опытами. Сколько раз сын наблюдал, как глухой ночью к дальним воротам их поместья подъезжала повозка, и мрачный возница что-то затаскивал в башню, где обосновался его отец.
Рейн пытался сотни раз поговорить с отцом, вразумить того бросить свои опасные эксперименты, не искушать судьбу и посвятить старость заслуженному покою. Игнациус лишь бормотал, что он уже «очень близок и ему нужно еще немного времени».
Однажды Игнациус просидел в своей башне безвылазно неделю, не открывая дверей никому из слуг и членов семьи. Он почти не прикасался к еде, которую ему приносили, лишь просил больше чистой одежды, не возвращая грязную для стирки. Из-за закрытых дверей порой доносились странные звуки и омерзительные запахи, узкие окна лаборатории озарялись яркими вспышками света. Взбудораженная семья не знала, что и думать, и Рейнхард снова отправился к отцу.
Молодой человек велел всем родным отправиться в свои покои и не беспокоиться, заверив их, что все уладит.
Он быстро шел через темный пустой двор поместья, и на миг ему показалось, что за ним кто-то следует. Рейнхард огляделся, но увидел лишь тени на каменных стенах от голых ветвей деревьев, трепетавших на холодном февральском ветру. Вдруг показалось, что порыв ветра пробрался прямо внутрь него, остудив сердце недобрым предчувствием. Рейн поспешил в башню, бегом преодолевая просторный двор по вязкой грязи, смешанной со снегом.
Он почти достиг входа на нижний уровень башни, когда тело его впечаталось в каменную стену и его сковало внезапным необъяснимым параличом. Дыхание резко прервалось, грудь нестерпимо сдавило, гася зародившийся крик. Ноги приподнялись над землей, а чьи-то крепкие, словно каменные пальцы впились в его лицо и повернули в сторону. Как сквозь туман Рейн увидел перед собой два серых, как пасмурное небо, глаза, лишенных зрачков. Бескровное лицо, почти скрытое капюшоном, большой рот с выступающими… клыками?
Позади этого видения маячили черные тени, похожие
— Не кричи, не вырывайся и никто не пострадает. Помни о своих родных.
Его с поразительной легкостью, словно он бел бесплотен, потащили по узкой каменной лестнице наверх башни. Перед дверью лаборатории остановились, ноги снова коснулись пола, и голос над ухом прошипел:
— Если не хочешь, чтобы пострадал твой отец или еще кто-нибудь, просто постучи в дверь, подай голос и не делай глупостей.
Его тряхнули для убедительности, и Рейн кивнул, насколько позволяла сковавшая его мертвая хватка незнакомца.
Он постучал в дверь и окликнул отца, потом еще раз, с трудом сдерживая страх, парализовавший разум. Донеслось приглушенное бормотание, шаркающие шаги, и дверь приоткрылась. Кто-то выступил из-за спины Рейна, закрывая ему обзор, он услышал, как еще один незнакомец шепчет что-то его отцу. Игнациус бесцветным, едва слышным голосом пробормотал что-то вроде приглашения войти и Рейна втолкнули в лабораторию. Мельком он успел увидеть безжизненное, застывшее лицо отца, продолжавшего с остекленевшим взглядом безучастно стоять в дверях.
Тот, кто держал молодого лекаря, ослабил хватку, но ледяные пальцы теперь впились в его горло, перекрывая дыхание и едва не протыкая кожу.
В лаборатории царил разгром, воздух был насыщен жуткими запахами, от которых слезились глаза и першило в горле. Весь каменный пол и стены были исчерчены алхимическими и магическими символами. На столе посредине лаборатории лежало тело, походившее на освежеванный труп. И все, все залито кровью. Рейнхард заметил кровь также и на одежде, руках и лице отца.
Теперь в полумраке лаборатории Рейн смог немного прийти в себя и увидел тех, кто притащил его сюда. Трое незнакомцев, двое в длинных черных одеяниях с капюшонами, лица закрыты масками в виде птичьих клювов, как у Чумных докторов.
Третьего, что держал Рейна, молодой человек хоть и не видел сейчас, но знал, что тот был без маски.
Один из незнакомцев подошел к отцу Рейнхарда и снова что-то прошептал старику в лицо. Ученый будто очнулся от забытья и обвел присутствующих непонимающим, растерянным взглядом, в котором с каждой секундой все отчетливей отражался панический ужас.
— Твои недозволенные игры закончились, старик, — ледяным голосом проговорил незнакомец, стоявший до сих пор чуть в стороне. — Мы долго терпели твои бесчинства, позволяли тебе запускать руки, куда не следует, наблюдали за тобой и твоими экспериментами. Теперь пришло время это прекратить. Ты свою миссию выполнил, старик.
— Кто вы такие? О чем вы говорите? — повысил голос Игнациус и обратился к сыну, — Рейнхард, это ты привел сюда этих господ, чтобы снова пытаться помешать мне?! Как ты мог, сын!