Безупречный элемент
Шрифт:
Эйвин доплыл, выбрался на берег, натянул одежду прямо на мокрое тело и, больше не задерживаясь и не глядя по сторонам, двинулся с пляжа в сторону своего дома. Лео продолжал наблюдать за ним все это время. Он определил, как предельно понизилась температура тела молодого человека, а учащенное сердцебиение стало неестественно замедленным. Лицо юноши словно замерзло: ни один мускул не шевельнулся, челюсти сжаты, взгляд потемнел и не выражал ничего.
Лео не мог сейчас уловить эмоциональное состояние Эйвина: парень словно отгородился холодной непроницаемой стеной, за которой едва теплилась жизнь. Он быстро
Эйвин дошагал до дома, и скрылся в подъезде, а вампир быстро занял свой прежний наблюдательный пункт: на темной аллее позади дома.
Лео услышал звуки, поначалу абсолютно обыденные: стук шагов, скрип двери, дыхание. Парень, войдя в дом, был заледеневшим в буквальном и переносном смысле. Он ощущался вампиром, как человек, почти лишенный чувств, если не считать какого-то болезненного удовлетворения и нарастающего предвкушения чего-то. Ледяная вода будто предельно охладила его не только снаружи, но и изнутри.
Леонар Борегар мог утверждать сейчас с уверенностью: с сыном Мэдисон что-то творилось, и юношу явно нельзя даже отдаленно причислить к разряду живущих без забот.
Восприятие вампира содрогнулось, словно от внезапно налетевшей взрывной волны, когда он понял, что стало происходить за стенами квартиры, где жил Эйвин.
***
…Эйвин шел по почти пустой улице, как и многие вечера до этого и снова сомневался — сработает ли на этот раз? Он зашел в дом, открыл дверь и замер на миг в прихожей, ожидая, не нахлынет ли эта жуткая, изнуряющая, выворачивавшая наизнанку и взрывающая мозг лавина?
…Что-то случилось с ним несколько недель назад. Внутри вдруг образовалась черная дыра, которая неудержимо притягивала, засасывала и поглощала эмоции окружающих людей.
Он не сразу это понял, первые пару дней полагая, что сходит с ума.
Если сказать, что это был кошмар наяву, значит не сказать ничего. За день он переживал желания, порывы и чувства, которые не переживали сотни людей вместе взятые за всю свою жизнь. Эйвин на разных уровнях и в разной тональности, поверхностно и глубоко, искренне и притворно чувствовал, ощущал, испытывал: любил и ненавидел, жалел и презирал, страдал и пребывал в безумной эйфории, стремился помочь и познал желание убивать, боялся и радовался, хотел есть, мучился от бессонницы, волновался и злился.
И все это одновременно и каждую эмоцию с полной силой пропуская через себя. Он и в самом деле едва не сошел с ума, когда в панике мчался домой в первый вечер, а вдогонку за ним, как ураган, неслись чувства каждого прохожего. Ворвавшись в дом, где до сего момента они вполне счастливо жили вместе с Линной, он захлопнул дверь и… окунулся в эмоции своей девушки, проникшие в него мгновенно, словно вода в рыхлую почву.
Он метался по дому, как смертельно раненый зверь, не находя покоя и тишины.
И чем неистовей становились его чувства, тем сильнее реагировала Линна, испугавшись за него. Её эмоции наслаивались на его собственные, усиливали их и так до бесконечности, пока он с диким ревом не выбежал из квартиры и не понесся по дороге. Он бежал, как сумасшедший, шарахаясь от людей, потом
Эйвин побежал до кромки моря и, упав на колени, зачерпнул горсть ледяной воды. Плеснув себе в лицо и почувствовал слабое облегчение. Переводя дыхание, юноша опустил руки в воду и держал их до тех пор, пока они заледенели так, что потеряли чувствительность.
И тогда, подчиняясь неясному порыву, Эйвин стал сбрасывать одежду прямо на камни. Раздевшись до трусов, вошел в воду и поплыл. Удаляясь от берега, он удалялся от людей и переставал ловить поток посторонних эмоций. В воде у него словно отрасли крылья, и он все плыл и плыл, забыв о том, что море ледяное, и что такое купание может плохо кончиться. Тело охлаждалось, сердце колотилось как сумасшедшее, гоняя горячую кровь, включая на полную режим выживания в экстремальных условиях.
Он плыл, переставая чувствовать свое тело, машинально совершая движения, и ощущая, как вместе с переохлаждением начинает притупляться боль, рвущая изнутри. Цунами эмоций отступало, организм переключался на инстинктивную потребность просто функционировать, восстановить баланс и затраченные на движение и сохранение нормальной температуры тела силы.
Эйвин выбрался на берег, оделся и пошел домой, поначалу вообще ничего не чувствуя. Тело просто онемело, мокрые волосы превратились в ледяной шлем, кож уголовы стянуло до ломоты в висках, а внутренняя дрожь вызывала ощутимую физическую боль. Постепенно от движения кровь побежала быстрее, стала раскаленной лавой, и Эйвин чувствовал, что в попытке согреться, его организм словно отключился от всего прочего, не столь жизненно важного сейчас.
Все встреченные им прохожие оставались просто шокированными его видом людьми, а не ходячими передатчиками эмоций. Он не слышал и не ощущал ничего. Эйвина накрыло ни с чем несравнимое облегчение, перешедшее в эйфорию, и чувства эти были не чужими, а его собственными.
Он ворвался в дом, кинулся к растерянной и напуганной Линне, подхватил ее на руки, целовал и сжимал в объятиях с таким неистовством, словно делал это в последний раз в жизни.
Они рухнули на кровать, и Эйвин навис над девушкой, жадно вглядываясь в искаженное испугом лицо. Он пытался понять, не обманулся ли, решив, что ледяное купание приглушило его внезапно обретенную эмпатию.
А Линна, замерев в ужасе и панике, наблюдала за Эйвином и видела только безумный взгляд, посиневшие губы, бледную до оттенка пепла кожу и покрытые коркой таявшего льда, мокрые волосы.
Нависавший над ней одержимый незнакомец с пугающим взглядом не был ее Эйвином. Первым порывом стало оттолкнуть его и бежать без оглядки, но что-то мелькнуло в глаза юноши, словно он внезапно пришел в себя. Не успела Линна осознать, что к чему, как Эйвин обрушил на нее новый каскад жадных поцелуев, одновременно нетерпеливо срывал с них одежду, неистово гладил ее тело, собирая руками тепло.
Неимоверное возбуждение охватило Линну, она застонала, обхватывая юношу руками, прижала к себе, впилась ногтями в его спину, подалась навстречу. Что бы с ним ни было, сейчас она не хотела этого знать и не чувствовала ничего, кроме исступленного животного желания близости.