Безымянка
Шрифт:
Ева в сознание еще не пришла, но, судя по ритмично поднимающейся груди, осталась жива. Ее руки были обвиты вокруг оконной стойки и сцеплены наручниками на запястьях. Лица отсюда увидеть не удавалось.
У меня была прикована к останкам машины правая кисть. Впрочем, какая фиг разница: одна рука или две обездвижены? Так и так не отклепаться.
Я несколько раз сжал и разжал правый кулак и легонько потянул руку. Металл звякнул о металл. Чёрта с два: защелкнули сильно, впритык.
— Хва звенеть! — шикнул Вакса. —
Я скосил глаза на пацана. Тоже прицеплен к стойке, правда, в отличие от нас, куском проволоки — грубо и неудобно. Видно, у наропольских бандитов на всех браслетов не хватило.
Перехватив мой взгляд, Вакса ощерился, обнаружив недостачу зубов: на месте двух передних резцов зияла внушительная дырка. Полумаска бесполезным грузом болталась у него на шее. Десны и губы были перемазаны кровью, что придавало и без того страшненькой физе с подбитым глазом совсем уж нетоварный вид. И, несмотря на полученные травмы, оболтус лучился от радости. Мне его молодецкий настрой сейчас тоже не помешал бы, но я-то прекрасно сознавал всю дерьмовость нашего положения.
Вообще странно, что пацан столь легкомысленно относится к ситуации. Не в его стиле. Может, сотрясение заработал, пока мы кувыркались?
— Давно не спишь? — шепотом спросил я.
Вакса шепеляво затараторил:
— Очнулся вверх тормашкам, хотел отстегнуться и вылезти сам, но гляжу: эти уже тут как здесь. Ну я и прикинулся, типа, что в отключке. Страшно было… Думаю, вот прикончат сейчас… но пронесло. Сивый сказал, чтобы пока не мочили. Они выскребли вас из салона и прищепили к машине, а на меня не нашлось обручей и… — Он показал глазами на перетянутые проволокой руки. — Во как примотали, жабы туннельные.
Да уж, дело швах.
— Шмотки перетряхнули, стволы забрали… — продолжил Вакса.
— Перфокарты нашли? — перебил я.
— Ага. И картонки, и ключи. Возле грузовика оставили караульного и подстреленного водилу, а сами ушли куда-то в сторону реки.
— А Эрипио?
— Сивый-то? Так он первым и пошел — остальные следом, как крыски дрессированные.
Запястье резало, кисть начала затекать.
— Чего лыбишься-то? — хмуро осведомился я, опять сжимая и разжимая кулак. — Головой, что ль, приложился?
— За мозги мои не парься, — еще сильнее ощерился пацан. — Их не так много, чтоб повредить. Зато соображают шустро.
Он неловко пошевелил пальцами, и из плотно стянутых ладоней выпал блестящий предмет. Съехал по изодранной жилетке и упал в слякоть рядом со мной.
— Еле дождался, пока соизволишь очухаться, — сообщил Вакса. — Любишь ты покемарить.
Я, озираясь, протянул свободную руку и выловил крошечный ключик. Да это же… Ай да Вакса, ай да сукин сын!
— Лихо, — ошеломленно промолвил я. — Но… как?
Он перестал лыбиться и виновато опустил глаза. Пожевал
— Ну… я же щипач. Не сердись, Орис. Я… как лучше хотел.
— Умница ты, — улыбнулся я.
— Ничего не умница, — набычился Вакса. — Девчачье какое-то слово.
— Очень даже пацанское, — возразил я, поудобнее зажимая ключик пальцами. — Ты умница, хоть и дурак.
— Это как так? — не понял он, поднимая глаза.
Разжевывать мне не улыбалось. Эмоциональные заявления требуют тонкого подхода, а на него пока времени нет.
— Забей.
— Ты уж определись, умный я или дурак.
— Сказал же, неважно. Лишнее знание ухудшает пищеварение.
— Всегда ты так, когда сказать нечего…
Я отмахнулся от назойливого Ваксы и попробовал попасть в скважинку.
Не попал. Ключик выскользнул, и мне пришлось опять на ощупь искать его в слякоти. Оказывается, расстегнуть наручники не так-то просто — тоже определенная сноровка нужна. Это в детективных книгах их одним движением снимают, в жизни все иначе. Попробуй еще извернись, когда весь затек от неподвижности, озноб прошибает до копчика, а суставы не желают гнуться как положено.
Окончательно извозившись в грязи и попомнив по родословной напомаженного предводителя, я все же попал ключиком в скважинку. Механизм щелкнул, и я с облегчением тряхнул кистью. Если б не Вакса — еще часок в этих тисках, и с рукой можно было бы попрощаться.
Не теряя времени, я размял конечности, встал и бросился освобождать Еву. На ходу спросил у Ваксы:
— Оружие наше куда дели, не видел?
— Кажись, в машину побросали. За углом. Только не звени, как вагонетка. Их караульный вон там, в столовке. Не успеешь оглянуться, а он тут как здесь…
— Тут как тут, — привычно одернул я Ваксу, расстегивая браслеты на Еве.
На этот раз наручники поддались быстрее. Но теперь передо мной стояла другая проблема: Ева все еще не пришла в сознание. Тащить ее на себе в сложившихся условиях нереально, оставить здесь — тоже исключено.
— Эй. — Я тихонько шлепнул девушку по ободранной щеке и поправил маску респиратора. — Доброе утро. Подъем.
Ноль реакции. Что же делать? Что делать? Пока мозг лихорадочно соображал, ладонью я продолжал автоматически хлопать Еву по щеке.
Внезапно взгляд мой упал на автомобильную аптечку, валяющуюся в салоне перевернутой «Цыпочки». Я подполз, добрался до пластиковой коробочки с отсыревшей этикеткой и открыл ее. Должен быть нашатырный спирт, должен… Ага, вот. Сколупнув крышку, я сунул Еве под нос флакончик.
Секунду ничего не происходило, а затем она дернулась и отстранилась от резкого запаха нашатыря. Широко распахнула глаза и тут же зажмурилась.
Я прижал палец к губам, чтобы чего доброго не вскрикнула с перепуга. Успокоил: