Безымянное

Феррис Джошуа

— Получал сводки от Питера. Готов помочь, чем только смогу.

Крониш поставил портфель на стол.

— Какие такие сводки?

— Я полностью в курсе дела. Мы говорили с Питером.

— О чем?

— А я думал, вы в больнице, — вмешался Хоббс. — Если вам непременно нужно было быть там, почему вы здесь?

Тим даже не взглянул на Хоббса. Не сводя глаз с Крониша, он еще раз повторил, что все знает от Питера и готов приступать к работе. А еще он каждый вечер читал протоколы и, при всем уважении, его помощь команде ох как пригодилась бы. Крониш совершенно не планировал делать Хоббса свидетелем грубейшего на его памяти нарушения регламента, но что-то у него перемкнуло, и он пригласил Хоббса сесть.

— Зачем

он здесь? — нервничал подзащитный. Появление Тима означало для Хоббса только одно: дела настолько плохи, что пришлось отрывать человека от смертного одра жены, чтобы спасти положение. — Где вы были три недели назад?

— Садитесь, Хоббс, — настаивал Крониш.

— Почему вас не было с самого начала?

Крониш метнул на Питера красноречивый взгляд, и старший юрист, подскочив, мягко потянул Хоббса за локоть к дальнему креслу. Хоббс неохотно позволил себя увести, однако все же шепнул Питеру на ходу:

— Зачем он пришел?

Крониш предпочел бы поговорить с Тимом наедине, подальше от Хоббса, от стороны обвинения, от слушателей на скамейках, но судья вот-вот придет, и вряд ли обрадуется отсутствию главного представителя стороны защиты. Поэтому он напустился на Тима полушепотом:

— Какого черта? Какого хрена? Что за дерьмище ты тут развел?

— Полегче, Майк, не кипятись. Я пришел помочь.

— Как именно?

— Как смогу.

— Никак не сможешь!

— Да ладно, Майк. Стратегию разрабатывал я, Питер полностью посвятил меня в ход дела…

— Черта лысого он тебя посвятил, Тим! Процесс уже три недели как идет. Стратегия твоя сто раз изменилась. Неужели сам не понимаешь? Не чувствуешь тонкостей? Ты только посмотри на него! Посмотри, что ты натворил! Про регламент вообще молчу!

— Майк…

— Тщеславный ублюдок! — разорялся Крониш. — Да нет, ты не Хоббса явился защищать, а собственную шкуру. И зачем тебе этот шлем?

— На, прочитай.

Тим вручил Кронишу копию статьи из «Новоанглийского медицинского вестника». В ней подробно описывалась его (точнее, некоего Джона Б., такой ему присвоили псевдоним) болезнь и обсуждались ее возможные причины. Психиатры списывали все на физическое расстройство, на какое-то органическое поражение, тогда как неврологи, ссылаясь на нулевые результаты томограмм и тестов, склонны были искать корни в психологии. Оба лагеря перекладывали ответственность друг на друга — с разума на тело и снова на разум — точно так же, как и на очных приемах все эти долгие годы.

Крониш перелистал страницы.

— Что это?

— Я и есть Джон Б., — пояснил Тим.

— Кто?

— Герой статьи.

Крониш уставился на него, не веря своим ушам.

— Тебе регламент совсем не указ, что ли?

Не успел он договорить, как в зал вошел судья, и пристав велел всем встать. Крониш застыл со статьей в руках.

— Прошу садиться! — провозгласил судья.

Тим уселся, а Крониш поймал себя на том, что противится приказу. Ему ничего не оставалось, как опуститься все-таки в кресло, чтобы не привлекать всеобщего внимания. Может быть, подняться и попросить у судьи разрешения подойти? Выхлопотать пятнадцатиминутный перерыв, вывести этого недоноска Тима из здания суда и хорошенько отметелить за мусорным контейнером… Но подойти к судье он не решился, потому что Хоббса напрягали переговоры без его участия. И потом, глупо просить перерыв, когда еще и заседание толком не началось. Крониш впал в минутный ступор — чего за ним никогда не водилось. Сидящий рядом Тим дожидался начала слушания, которое соизволил почтить неожиданным присутствием.

— Сними шлем! — шепнул Крониш.

— Что?

— Шлем свой идиотский сними уже!

— Не могу.

Крониш округлил глаза.

— Сейчас же сними эту дуру с головы, пока судья не заметил!

— Не сниму.

Мгновение в Кронише боролись, заставив забыть обо всем

остальном, две противоречивые силы — разум, учитывающий, что любое резкое движение аукнется его подзащитному, и ярость, требующая содрать с Тима шлем вместе с головой.

— Сегодня же вечером, — заявил он, — я созываю партнеров на экстренное совещание и ставлю вопрос ребром — пусть лишают тебя статуса.

— У меня есть полное право здесь находиться, — ответил Тим.

— Нет у тебя никаких прав!

— У защиты имеется заявление? — осведомился судья.

— Нет, ваша честь! — поднявшись, покачал головой Крониш.

Представители обвинения косились на них с любопытством. За спиной зашуршал карандашом художник-криминалист, публика тоже зашевелилась.

— Я вижу мистера Фарнсуорта?

Тим встал.

— Да, ваша честь.

— Вы уже доехали, мистер Фарнсуорт. Может быть, снимете шлем?

— Ваша честь, он сейчас уйдет, — пообещал Крониш.

— Я остаюсь, ваша честь, — возразил Тим. — Пока на этом процессе мне еще не доводилось предстать перед вашей честью, но я хотел бы сразу попросить разрешения присутствовать.

На последних словах Тим развернулся, ухватил рюкзак и двинулся к выходу.

— Впрочем, ваша честь…

Слушатели на деревянных скамьях по обеим сторонам от прохода удивленно смотрели ему вслед.

— Что здесь происходит? — спросил судья.

Тим прошел мимо пристава и толкнул дверь.

— Мистер Крониш, в чем дело?

Крониш, отвернувшись от судьи, провожал взглядом Тима Фарнсуорта, выходящего из зала. Только когда дверь мягко закрылась, он уставился на вопрошавшего. Открыл рот, но не смог произнести ни слова.

Проснулся он в уединенном закутке «KFC» в Квинсе. С трудом поднял голову со стола. К щеке прилипла салфетка. Бекка сняла ее, заодно поправив съехавший набекрень шлем.

— Ты что здесь делаешь? — удивился он.

Бекка шла за ним от здания суда через Бруклинский мост. Солнце припекало. Не останавливаясь, он на ходу скинул пиджак и рубашку, совершенно не заботясь о том, как выглядит в глазах окружающих — шизик, и все. Бекка подобрала сброшенную одежду и последовала за ним в глубь квартала. Она держалась чуть позади, готовая среагировать на любое фальшивое движение, на мельчайший признак симуляции, но он не замедлял шага и не присаживался отдохнуть. Зной колыхался между бетонными стенами. От домов шел жар, переулки плавились, блики слепили. Выхлопные газы и бесконечные мили раскаленных тротуаров довершали картину адского пекла. Но он не останавливался. Наконец на глазах Бекки он ввалился в «KFC» и рухнул за стол.

Теперь она не смогла удержаться от слез.

— Прости, что я тебе не верила…

23

Лесные пожары охватили несколько квадратных миль, вынуждая перекрывать дороги и эвакуировать жителей. Засушливое ветреное лето превратило заросшую кустарником границу между округами в отличную растопку, вспыхивающую от первой же молнии. Выжженные проплешины казались следами от врезавшихся в землю комет. Спасателям удалось загнать почти весь огонь за противопожарные полосы, и теперь он постепенно выдыхался, пожирая доступное топливо. Власти созывали специалистов по встречным палам, брали в аренду пожарные вертолеты и назначали круглосуточный сброс воды на горящие участки, стремясь уберечь от огня заповедник и расположенное в опасной близости жилье. Перепуганные горожане, едва успевшие оправиться от бешеных весенних паводков, спешно осваивали новую науку, превращая в заградительные полосы даже поля для гольфа. Напасть, знакомая прежде лишь западному побережью, мигрировала на восток, словно растревоженный зверь, сбитый с толку причудами погоды. В довершение всего загрязнились водохранилища. Но в конце концов, хотя очаги все еще тлели, кордоны с дорог сняли и большинству жителей разрешили вернуться.