Безымянные слуги
Шрифт:
Я провел рукой по щеке — и обнаружил засохшую корку крови и какие-то нити.
— Да не трогай ты! — одернула меня Пятнадцатая. — Там тебе щеку глубоко порвало, а лекарь зашил. Будет шрам длинный. Обычно шрамы у нас не появляются: целебная мазь хорошо заживляет, да и лицо мы стараемся беречь. А вот тебе сразу во время Порки поставили. Была бы мазь — всё бы затянулось без следов за день. А так — через пару дней корка слезет, и останется шрам.
— Какая мазь? Которую в школе давали? — спросил я, но Пятнадцатая махнула рукой.
— Закрываем тему. Я голодная, ты — вообще
— А кто будет объяснять? — поинтересовался я.
— Я буду объяснять. Закончили вопросы!
Я благоразумно, надеюсь, заткнулся. Мы шли по коридору, где постоянно ходили другие ааори и промелькнул даже один мудрец. В конце коридора было ответвление и большая зала. Столы и скамьи в центре — по краям две стойки с едой. Все вновь пришедшие шли вдоль стойки, где последовательно получали блюда на свой поднос. В конце стойки сидели работники столовой и чем-то обменивались с ааори. Наверно, деньги брали?
Пятнадцатая потащила меня к одной из стоек и заняла очередь.
— Так… Всем говоришь, что тебе базовый набор! — сказала она мне. — Если что-то захочешь отдельно, я возьму.
Я кивнул. Очередь сдвинулась, и я не удержался от вопроса.
— А если не базовый брать, надо там что-то отдать? — я указал в самое начало очереди.
— Надо — деньги! Но у тебя денег нет, — ответила Пятнадцатая, удивленно на меня взглянув, — а жалование будет только через пять дней. И ты свое всё равно потратишь на снаряжение. Ещё и занимать будешь.
Я как благоразумный молодой человек последовательно на каждый вопрос работников столовой отвечал «базовый». И, надо сказать, остался доволен и базовым. После похлебки в школе нерожденных овощное рагу, кусок мяса, жидкий бульон и водянистый компот были верхом кулинарии. Ели молча. Глядя на меня, Пятнадцатая не удержалась и всучила одну из двух купленных булочек.
— Уже полтора года задаюсь вопросом, почему нас в школе не кормят, — вздохнула она. — Ешь-ешь.
Как это всё необычно звучало — «задаюсь вопросом», «жалованье». Слова были и знакомыми, и незнакомыми в то же самое время. Смысл я улавливал, но с огромным трудом. А тут ещё и сытый желудок затребовал прекратить размышления — и я вообще перестал соображать. Оценив мое состояние, Пятнадцатая потащила меня на свежий воздух.
Казармы ааори, как она объяснила мне по пути, состояли из основного корпуса, откуда мы вышли, трех складских корпусов и здания администрации. Посреди всего этого великолепия лежала спортивная площадка и плац одновременно. Хотя внутри основного корпуса были тренировочные залы — и тренировались бойцы чаще там, чем на плацу. Но тренировки были делом почти добровольным. А вот назначенные работы для всего десятка (подмести участок, порубить дрова, потаскать тяжести) — обязательными.
Покинув основной корпус, мы вышли прямо к углу строения. Налево уходили приземистые трёхэтажные бараки складских помещений. Напротив, за плацем, высилась громада административного здания с высокой остроконечной башней посередине.
Пятнадцатая потащила меня направо, где виднелись высаженные между казармой и плацем невысокие деревца, покрытые молодой
— И чего ты молчишь? — поинтересовалась Пятнадцатая. — До еды же не затыкался.
Я пожал плечами. Вопросов и в самом деле было очень много, но вычленить в ворохе самое главное не получалось.
— Ладно. Давай ты просто начнешь с чего-нибудь. Что тебя вот прямо сейчас волнует? — предложила Пятнадцатая.
— Здесь всегда так холодно? — спросил я.
— Нет, — Пятнадцатая засмеялась. — Умора какая! Шрам, ты достал уже шутить.
— Я серьёзно, — возразил я, но тоже улыбнулся. Зараза всё-таки эта Пятнадцатая.
— Ладно, сейчас зима, — ответила девушка. — Потом будет весна, станет тепло-тепло! А потом настанет лето — и станет очень-очень жарко. А осенью снова станет прохладнее, и пойдут дожди. Может быть, к середине зимы выпадет снег. Но потом снова полезет зелень. Здесь тепло. Знакомые говорили, что на севере, за горами, снег лежит по полгода.
— А на юге?
— А на юге — Дикие Земли, — посерьезнела Пятнадцатая. — Когда станем нори, сможем туда отправиться. Там люди не живут, а погода чудит. Обычно там совсем жарко, но бывает, и снег неожиданно пойдет, и ливень обрушится. Те, кто проходил Дикие Земли насквозь, говорили, что потом снова станет как здесь, а потом — холодно. Но это легенды. Никто не ходит так далеко уже много веков.
— А что там вообще делать?
— Как что? Выполнять нашу цель — сдерживать тварей темных и зимних. Воевать с ними, добывать ценные ингредиенты. Ради этого нас приводят в этот мир, Шрам.
— То есть, мы как… как невольники? Кто мы вообще?
— Знаешь, вот мой первый совет, — Пятнадцатая заговорила тише. — Ты сейчас в голове вырвал понимание: так, как здесь, быть не должно. Так?
— Так, — согласился я.
— Так вот, забудь, — Пятнадцатая ответила жестко. — По-другому никак нет, ясно? А за особо активные доказательства обратного живо окажешься у мудрецов карающих.
— А кто это?
— Это особые мудрецы, которые следят за такими, как мы, — Пятнадцатая поморщилась. — Они нормальные, но их задача искать среди нас тех, кто помнит.
— А помнить — нельзя, — утвердительно сказал я. — И если мне что-то кажется, то это и означает помнить, да?
— Да, поэтому не стоит распространяться о таких вещах, — Пятнадцатая кивнула. — Ты умный, понимаешь.
— Почему ты так думаешь? — удивился я.
— Ты сегодня не признался, что знаешь про деньги, — Пятнадцатая усмехнулась. — Не было ещё ни одного ааори, который бы не знал про деньги. Знаешь, почему? Потому что это знания, которые закладывается в нас ещё нерожденных. В самом начале… Ну ты же знаешь язык, узнаёшь слова и смысл этих слов…