Безымянные
Шрифт:
Дождь усиливался и всё громче барабанил по металлической скорлупе самолёта.
Не дойдя несколько метров до трапа, Кенджи остановился. Он замер так внезапно, словно его ноги пустили корни. Руки прилипли к бокам, а лицо застыло.
Телохранитель невозмутимо остановился рядом с Кенджи. Он не выказал ни обеспокоенности, ни удивления. Только в тяжёлом взгляде телохранителя можно было заметить едва уловимую печаль.
– Всё нормально, – вскоре произнёс Кенджи и продолжил путь. Его лицо не выражало каких-либо эмоций, лишь скулы альбиноса на мгновение напряглись.
Телохранитель коротко
Альбинос в сопровождении телохранителя поднялся по трапу и зашёл в самолёт. Миновав холл и гостиную, он устроился в кожаном кресле кабинета.
За пять лет до этого дня – дня смерти известного каждому японцу Кенджи Окумура – молодому человеку исполнилось двадцать четыре года. Именно в этом возрасте он попал в число самых богатых людей мира. Уже на тот момент организация Окумура, которая первоначально задумывалась как консалтинговая компания, занимающаяся в основном аудитом, международным комплаенсом и инвестиционными проектами, захватила всё экономическое пространство Японии.
По сути, Кенджи Окумура, единственный полноправный акционер Корпорации, в свои двадцать девять лет был одним из самых значимых и влиятельных людей в стране.
К Кенджи подошла бортпроводница и поинтересовалась, не желает ли он чего-нибудь выпить. Она была привлекательна и, по всей видимости, надеялась, что Кенджи обратит на неё внимание. Она улыбнулась, но её руки выдавали волнение: тонкие пальцы напряжённо сплелись между собой, что не укрылось от альбиноса.
Кенджи, который обычно не употреблял алкоголь, в этот раз решил сделать исключение. Он снял очки и посмотрел на стюардессу. Леденящий душу взгляд альбиноса пронзил девушку. Она вздрогнула, и улыбка на мгновение исчезла с её лица. Бортпроводнице стоило немалых усилий вернуть самообладание.
– Виски, пожалуйста, – сказал Кенджи, не отводя лишённого эмоций взгляда. Улыбка вновь исчезла с лица девушки и больше уже не возвращалась. Стюардесса сдержанно кивнула и поспешно удалилась.
Раздался телефонный звонок. Кенджи достал из внутреннего кармана пиджака Vertu и, вновь надев тёмные очки, посмотрел на экран. Мгновение альбинос размышлял, а затем выключил звук и положил телефон на стол экраном вниз.
Звонил отец. Видно, хотел поздравить его с днём рождения. Но из всех праздников именно этот Кенджи не любил больше всего. В этот день он невольно вспоминал события, о которых мечтал забыть навсегда, хотя именно они сыграли в его жизни самую значительную роль.
Кенджи попытался вернуться к размышлениям, прерванным телефонным звонком, но не смог. Вновь появилась стюардесса. На серебряном подносе блестел хрустальный рокс с золотистой жидкостью, а рядом возвышалась металлическая чаша на длинной ножке, наполненная крупными кубиками льда.
Девушка аккуратно взяла бокал тонкими пальцами и осторожно опустила на стол перед Кенджи. То же самое она собиралась проделать с чашей.
– Спасибо, только виски, – остановил её альбинос.
Стюардесса дёрнула уголками губ, стараясь изобразить улыбку, и покинула кабинет.
Двигатели взревели, заглушая шум дождя, и самолёт сдвинулся с места. По мере того, как он набирал скорость, вибрация в салоне возрастала.
Кенджи сделал большой глоток и почувствовал, как
Кенджи задремал и увидел сон.
Он в парке развлечений. С ним родители. Мальчик впервые оказался в подобном месте, и его глаза разбегаются. Внимание привлекает игрушка, которая стоит на прилавке в качестве приза.
Вывеска гласит, что это динозавр Дино. Он стоит на задних лапах, которые торчат из-под увесистого жёлтого пуза, туго набитого ватой. Динозавр опирается на массивный зеленый хвост, усеянный тканевыми шипами фиолетового цвета. Зелёное на спине и жёлтое спереди тело плавно переходит в длинную и тонкую шею. На ней улыбающаяся голова с большими глазами. Фиолетовые шипы, которые начинаются на хвосте, доходят до самой макушки. Из того места, где тело сужается и плавно становится шеей, свисают передние лапы. Они больше напоминают руки крохотного ребенка с тремя растопыренными толстыми пальцами, нелепо торчащими в стороны.
В следующее мгновение Кенджи уже держит в руках три теннисных мяча. Они твёрдые и шершавые. Чтобы выиграть игрушку, ему необходимо все три раза попасть в небольшое круглое отверстие в подвесном ящике. Но Кенджи уже знает, что сделать это у него не получится.
Первые два мяча попадают в цель. Но третий отскакивает от ящика и падает на пол. Сердце мальчика сжимается от досады, а на глаза наворачиваются слёзы. Кенджи не знает, что расстроило его больше: отсутствие приза или осознание своего поражения.
Ребенок видит, как мама что-то говорит мужчине за прилавком. И хотя из-за какого-то странного гула Кенджи ничего не слышит, он знает, что речь идёт о цене динозавра. Продавец отвечает, и глаза женщины округляются. Она отводит взгляд и поджимает губы. Из её груди вырывается тяжёлый вздох.
Женщина старается не смотреть на сына, когда они отходят от аттракциона. Кенджи видит новую для себя эмоцию на лице матери. И с ужасом осознаёт, что это – стыд. Она стыдится того, что не может исполнить желание своего ребёнка. Холодное, липкое, вязкое ощущение стыда передаётся мальчику. Ему кажется, что все смотрят только на него. Чужие взгляды пронзают и делают больно. Словно раздевают его, выворачивают карманы и пытаются перекричать какой-то необъяснимый гул, заполнивший пространство:
– Да вы же совсем нищие! Что вы вообще здесь забыли?! Идите отсюда, не задерживайте очередь…
Кенджи открыл глаза. Самолёт гудел и нервно подрагивал. Бокал лежал на полу. Он не разбился, но содержимое вылилось на ковёр, из-за чего в воздухе стоял приятный аромат дорогого алкоголя.
Остатки сновидений походили на отвратительное послевкусие дурного вина и не покидали молодого человека. Они, словно волки, вцепились в сознание и рвали его своими острыми клыками. Нечто подобное происходило и в груди. Хаос. Словно пчелиный рой вырвался из раскуроченного палкой улья. Кенджи страдал, но лицо его оставалось непроницаемым.