Безымянный

Ермишкин Михаил

— А ещё варианты есть? — неуверенно спросил я. Меня обуревало какое-то смутное чувство неприязни, и я пытался разобраться, чем это было вызвано.

— Да, я тоже не горю желанием… — видимо, Ванорз заметил что-то в моём выражении лица и истолковал это по-своему. — Читал я как-то в детстве, что у этих самураев гомосятина была похлеще, чем наговаривают на эльфов… Ещё один мой друг на Драоне находится на западе, у самой тайги. Но он как раз не зовёт к себе в Риваль. Говорит, там всё подмял под себя какой-то жуткий клан русских. Чужаков они не очень жалуют, выгнали даже местные благородные дома. Я слышал о них пару раз в столице, но все эти слухи звучали очень фантастично… Если бы не дом драэлин, который обитает в тех краях, говорит, что давно бы уже всё бросил. Он пытается прокачать с ними репутацию, — пояснил эльф, поймав мой вопрошающий взгляд.

— Значит, выбирать нужно между этих двух? — спросил я задумавшись.

— На

Драоне у меня есть ещё пара знакомых, — Ванорз доел свой завтрак, спрятал туесок в рюкзак и достал флягу. — Но они не выходят на связь. Я знаю названия городов, где они были раньше, так что можем телепортироваться туда, но это будут прыжки в неизвестность, без связей и возможности хоть какой-то помощи на первых порах…

— А сколько отсюда до Экранда? — эльф протянул мне флягу, и я взял её, чтобы запить сладость во рту.

— Дня два, чтобы выйти из леса, — пожал плечами Ванорз, — а там ещё день по дороге… Меньше, если повезёт встретиться с какой-нибудь повозкой.

— За это время кто-нибудь из этих твоих друзей может выйти на связь, — мне хотелось оттянуть принятие решения. — А пока что я больше склоняюсь к выбору Риваля. Хотелось бы скрыться подальше от церкви, а этот клан, похоже, хорошо с этим справляется…

— Вот дерьмо… — поморщился эльф. — Почему-то я так и думал, что ты выберешь русских… Ладно, будем надеяться, что откликнется кто-нибудь ещё. Давай собираться…

Эльф убрал флягу и снова полез в шалаш, где начал шуршать вещами. Мои вещи уже были собраны, поэтому я достал засапожный нож и закопал поглубже неактивный амулет Оума. Ванорз же вскоре выбрался наружу с двумя рюкзаками.

— Давай свои тяжёлые вещи, — сказал он мне, открывая один из рюкзаков и, как мне показалось, чуть надменно улыбаясь. — Если они у тебя есть, конечно…

— Разве что кольчуга, — сказал я, протягивая ему свою старую железную рубаху.

Ванорз взял свёрток и стал как-то странно засовывать его через горловину рюкзака. Я подошёл поближе посмотреть.

— Это сумка хранения, — пояснил мне эльф. — Магический рюкзак, куда можно положить до 250 фунтов веса, но который сам всегда весит 15. Там что-то вроде складки пространства, как инвентарь в играх.

— А как потом из него доставать нужную вещь? — я наблюдал, как свёрток исчезает в глубине рюкзака, по мере того как Ванорз вертикально опускал его туда.

— Так же как и управлять интерфейсом, — ответил эльф, — достаточно подумать, и нужная вещь сама ткнётся тебе в руку. А можно и наугад шарить, если не знаешь, что там… Говорят, если превысить вес или объём, или если что-то острое проткнёт сумку изнутри, она разрушится и всё содержимое вывалится наружу.

— Дорогая вещь? — поинтересовался я; такой рюкзак был прямо-таки находкой для путешественника.

— Смотря с чем сравнивать, — пожал плечами Ванорз. — Эта мне обошлась где-то в две тысячи золотых… Но касмере не могут владеть чудесными вещами, — заметил он, вдруг спохватившись, видимо вспомнив, что я нуб. — Наказание за нарушение закона — смерть.

Я промолчал, а эльф помрачнел и стал запихивать свёрток быстрее.

Кольчуга привносила основную тяжесть моей поклаже, и теперь, избавившись от неё, я почувствовал, что мой рюкзак стал вполне подъёмным. Эльф забросил за спину оба своих рюкзака и двинулся прочь с поляны. Я пошёл вслед за ним.

— А то, что в шалаше? — мне показалось, что мой товарищ забрал из него не все свои пожитки.

— Там осталась всякая ерунда, — отмахнулся Ванорз. — Это не стоит того, чтобы тащить с собой. Может быть, пригодится другим следопытам… А может, мы и сами сюда ещё вернёмся когда-нибудь… Кто знает…

Спустившись с холма, мы двинулись в северо-западном направлении. Экранд располагался к северу от нас, но, как разъяснил эльф, проще было сначала выбраться из леса, а уж потом быстрым ходом следовать по дороге, что пролегала неподалёку. К тому же, там можно было встретить повозку местных крестьян, или даже дилижанс какого-нибудь саэлин, направляющегося в город.

Даже с двумя рюкзаками и луками Ванорз передвигался быстрее меня и казался каким-то двужильным. Хорошо хоть лес уже достаточно поредел, подумал я, припустив за эльфом и стараясь не сбить дыхание.

Глава 33

К полудню я совсем выбился из сил и был счастлив, когда мы наконец-то остановились перекусить. Как же отличался этот спринт по лесу от моей обычно неспешной прогулки. Мы расположились на громадном, нагретом солнцем камне, который в это время суток частично покрывала тень от стоящего рядом ветвистого дерева, и достали наш скромный провиант.

— Ты так и не рассказал мне, почему хотел оцифроваться, — заметил я напарнику, доставая бурдюк с водой. Я так измотался, что даже есть не хотелось, меня томила только жажда, и я решил занять эльфа разговором.

— Зачем

это вспоминать? — тряхнул головой Ванорз. — В любом случае мы уже оцифрованы, назад пути нет, и воспоминания о былой реальности не приведут ни к чему хорошему.

— Скорее всего, ты прав, — я всё-таки бросил полоску вяленого мяса в рот, — и, наверное, тебе тяжело ворошить прошлые трагедии… Но вдруг это всколыхнёт какие-то мои воспоминания? Быть может, если ты расскажешь мне о Земле, это поможет мне вернуть память?

— Возможно… — протянул эльф и с неохотой продолжил: — Не думай, что я не хочу рассказывать, потому что лично у меня была какая-нибудь травма, болезнь или что-то вроде того… Нет. Я действительно считаю, что это не принесёт никакой пользы. Ты уже знаешь, что я родился в Ватсонвиле, в семье иммигрантов. Мой отец — мексиканец, когда-то давно он приехал в поисках лучшей жизни в Штаты. Не знаю, бежал ли он от чего, или же был замешан в каких-то тёмных делишках… Факт в том, что родных у него там не осталось, по крайней мере, нам он ничего о них не рассказывал. Через несколько лет кочевой жизни, объездив добрую половину Штатов, он познакомился с моей матерью. Она американка, но тоже из семьи иммигрантов, осевших в США ещё при Обаме. Её родители оставили ей ресторан в Ватсонвиле, где мои предки и осели. У меня было беззаботное детство, и я не замечал происходящего вокруг… Потом я вырос, и родители отправили меня в университет Санта-Крус на компьютерную инженерию. Я неплохо учился, в Кембридж, правда, перевестись не смог, но зато меня взяли в Калтек, и я уехал в Пасадину. Закончил мастер и собирался идти на доктора наук… но тут умер отец — рак. Матери было тяжело одной; как я узнал позже, она потратила на мою учёбу большую часть наследства от своих родителей. А потом случились очередные теракты с грязными бомбами на ближнем востоке, русские хакеры атаковали АЭС Дьябло Каньон, и произошла утечка радиационных отходов. В графстве воцарился хаос, и какие-то бандиты ворвались в наш ресторан, убили официантку Мариэлу. Эта добродушная пожилая женщина нянчила меня ещё младенцем. Мать, к счастью, не пострадала, но слегла в больницу. Я в спешке вернулся домой и взялся за дела, а они были весьма плохи. Пришлось бросить карьеру и заняться рестораном, все средства уходили на лечение матери. А мир стоял на пороге горячей войны. США и Китай уже много лет вели торговую схватку, обвиняя друг друга в то и дело возникающих локальных конфликтах и использовании бактериологического оружия. После тех терактов с ядерными взрывами в Иерусалиме и Мекке, не проходило и дня без новостей о новом взрыве, несмотря на небывалые меры по борьбе с терроризмом… Компания Крайтек уже двадцать лет как испытывала новые нейрочипы, и творящийся в мире ужас только подстёгивал популярность видеоигр с полным погружением. Феномен оцифровки был достаточно изучен, и никто не придавал ему особого значения, разве что всякие суицидальные секты, которых всегда становится особенно много в тяжёлые времена, но с появлением нового нейрочипа всё изменилось. Я работал близко к этой сфере и могу точно сказать, что на испытаниях нейрочип показал 100 % оцифровку сознания. Полный перенос сознания в сеть. Крупнейшие корпорации сразу же раструбили об этом на весь мир. Олигархи начали создавать собственные цифровые укрытия. США, Евросоюз, Россия и Китай стали строить государственные убежища на случай ядерной войны для «наиболее ценных представителей общества». Последней каплей стало заявление Крайтек о том, что её сервера в Кремниевой Долине расположены в специальных бункерах глубоко под землёй и даже несколько прямых попаданий ядерных ракет не смогут им повредить. Они сделали цены на свои нейрочипы и подписку на игры заоблачными, но те всё равно раскупались как горячие пирожки. Я был там, Безымянный, ещё в те времена, когда бункера только строились… И я достаточно знал о нейросети, чтобы понимать, что вычистить оцифрованные личности с этих серверов было невозможно. А потом умерла мама. Она просто не справилась со стрессом. Отец, Мариэла, потом крах мечты о моей карьере… её сердце не выдержало, — Ванорз ненадолго замолчал, не без труда подавил горький вздох, готовый вырваться у него из груди, и продолжил: — Если честно, я просто сдался… Ресторан приносил мне слишком много болезненных воспоминаний. Я продал его и дом родителей, купил апартамент и консоль для нейрочипа. Я хотел убежать из того мира, начать всё сначала. День за днём я подключался к различным игровым серверам Крайтека и пытался оцифроваться, пока нейрочип не выбрасывал меня обратно в реальность из-за истощения организма. В один из таких дней я услышал в новостях, что после очередного нападения русских хакеров НАТО нанесло ядерный удар по Калининграду. Хвалёное ультразвуковое оружие русских оказалось пшиком. Они, правда, ответили и, похоже, разнесли пол-Евросоюза… но уже стало очевидно, что мир доживает последние дни. И тут мне повезло, — Ванорз усмехнулся и злобно хмыкнул, — и я попал сюда.