Безымянный

Чувиков Николай

– Я знаю, о чём ты думаешь, – проговорила Василиса, будто отвечая на его мысли. – Русалки, как и многие другие духи природы, кажутся жестокими и бессердечными, но подумай сам: когда люди верили в них, в мире правил баланс. Ни один род не возвышался над другим, и всё пребывало в равновесии. Люди занимали сильное положение за счёт своих изобретательности и интеллекта, дети природы выживали за счёт своих врождённых способностей и человеческих веры и крови, а ведуны и ведуньи были посредниками между двумя половинами мира. Опять же… я не говорю, что Третий Мир был идеален, но… он был. Сейчас же балом правят люди: они не верят в силы природы и полагаются

лишь на своего единого Бога, Сыном которого, предположительно, является тот, кого ты должен убить. Да, они значительно продвинулись за счёт наук и механики, но… кровь продолжает литься. Сын Бога жестоко расправляется со своими противниками и не стоит забывать про Живую Дань. Вместе с этим умерла вера людей в природу и, как следствие, её дети умирают.

– Но ещё позавчера ты говорила обратное?! – возмутился Безымянный, – Каким же твоим словам я должен верить?

– Я не говорила ничего обратного, – бескомпромиссно проговорила Василиса. – Я лишь ставила перед тобой те вопросы, на которые ты должен ответить. Я лишь наблюдатель в этом мире, а вот люди, русалки и сотни других существ являются его истинными обитателями. Однако я предлагаю перенести эту дискуссию на другое время, тем более, что Милолике становится всё тяжелее сдержать своё слово.

Безымянный снова обратил внимание на русалку и, действительно, она пауком сползла со своего помоста, обломив вросшие в кору ногти и пропарывая глубокие борозды в стволе дерева.

– О, нет, – шипела она, – я просто хочу понюхать его… И если он позволит мне это сделать, то я скажу… я скажу, где вам найти его.

Безымянный задумался лишь на секунду: Милолика и правда была катастрофически опасна, но, если судить по его прошлым передрягам, он мог более чем эффективно постоять за себя. Его татуировки в виде змей могут спасти его даже от самых смертоносных монстров, что и говорить о русалке, сравнимой с живым трупом, неуклюжим и ослабленным долгими годами голода. Он кивнул, и Милолика сразу заулыбалась от уха до уха и продолжила подползать к Безымянному.

Тогда до него дошёл запах – неясные и отдалённые его нотки он слышал ещё до этого, но сейчас он проник в его лёгкие подобно ядовитому облаку, заставив закашляться и буквально согнуться пополам. Это была сладкая и приторная вонь тела, которое в течение десятков лет медленно разлагалось и тухло, истекая соками смерти и забвения. Если бы не все те кости, что плотным ковром усеивали дно огненного озера, то он и правда мог бы назвать Милолику самым несчастным существом в мире. Одно дело – умереть быстро и благородно во время битвы, и совсем другое – умирать в течение тысяч дней, в тоскливом забвении и ни с чем несравнимым одиночестве.

Русалка подползла к нему вплотную, и Безымянный собрал в кулак всю свою волю, лишь бы не выдать своего непередаваемого отвращения. Она обнюхивала его истощённым изголодавшимся зверем, постоянно причмокивая и придыхая, раскрывая рот и капая чёрной слюной прямо на его сапоги и на землю, от чего корни дерева сразу темнели и скукоживались.

– М-м-м-м-м. И правда, – наконец сказала она, закончив свой мерзкий ритуал и глядя прямо в глаза Безымянному, – ты и правда уникален. Такой чистый, такой девственный, такой сладкий. Я чувствую в тебе великую силу, и она опьяняет, – выдающийся кадык русалки задрожал, и она закатила глаза в мечтательном блаженстве, – но я не пойду против своего слова ради трапезы. Ведь если ты убьёшь Сына Бога, то есть шанс, что старый мир вернётся… и я снова буду

питаться человеческим мясом, и мои силы снова расцветут самым прекрасным цветком леса и вод. Ищите его там, где я и сказала: в Башне Звёзд в Радограде.

– Его нет в этой башне! Ты должна сказать нам правду! – сразу же отозвалась Василиса.

– Башня, моя дорогая ведунья, – Милолика развернулась и нехотя поползла обратно к своему ложу на дереве, – простирается не только в небо, но и под землю. Сотни этажей под земной твердью, стены из закалённого железа, неведомые механизмы, сконцентрированные сферы магической силы, полчища его безликих воинов… Вы даже не представляете, что ждёт вас в этом проклятом месте.

– Под землёй… – эхом отозвалась Василиса, как видимо, поражённая таким откровением.

– Откуда тебе это известно? – спросил Безымянный, также не могущий поверить своим ушам. – Ты же была здесь всё это время?

– Хм, – ответила ему Милолика с дрожью в голосе, – последний мой обед. Тридцать три года назад. Отнюдь не такой сладкий и нежный как ты, Безымянный. Он пришёл на зов моего пения, и я съела его пусть и с отвращением, ибо мясо его было сухо и лишено кровавых соков. Он родился в подземном дворце Сына Бога и видел всё. «То, что построено, рушимо не может / То, что сокрыто, узримо будет / Зеркало душ твой путь проложит / И дух твой в царство теней отбудет». Теперь оставьте меня. Можете переночевать в городе моих слуг, но с утра, чтобы духу вашего здесь не было.

И больше русалка не проронила ни слова.

Весь обратный путь до городка лесных жителей троица провела в молчании, обдумывая слова Милолики и переваривая всё произошедшее – как её ужасающий и отталкивающий вид, так и просто невероятную информацию о подземной башне Сына Бога. Разве это было возможно? – стоить под землёй такие массивные и нереальные конструкции? Безымянный знал, что практически в каждом доме есть подвал, но это было буквально ни с чем несравнимо. Сотни этажей… Если это была правда, то Сын Бога воистину обладал силами, которые превосходили всё, что только могло существовать в Третьем Мире. Что мог он противопоставить такой мощи?

Как только Безымянный, Василиса и Ваня снова вышли к поселению, ведунья даже и не подумала останавливаться, при этом коротко бросив, ни в кому в частности не обращаясь:

– Мы здесь не ночуем. Милолика может и обещала мне не проявлять агрессии, но её поведение говорит об обратном. Она катастрофически голодна, и не сможет долго терпеть. В лучшем случае мы сможем перебить половину её приспешников из лесного народа, но даже наших сил не хватит, чтобы справиться с ними со всеми.

Безымянный не хотел с ней спорить – ему подсознательно хотелось убраться как можно дальше от этого места, от этого леса, от этого огненного озера – такого красивого снаружи, но такого уродливого внутри.

Даже не доходя до центра поселения лесного народа, они свернули вправо и углубились в лес, на этот раз практически полностью состоящий из провислых берёз и редко встречающихся осин. Разговор не клеился, лишь изредка путники перебрасывались ничего не значащими фразами, даже если у Безымянного и было где-то около тысячи вопросов к Василисе. Однако все их можно было отложить на потом. Вместо этого они время от времени останавливались то на одной прогалинке, то на другой, запасаясь рослыми и плотными грибами и собирая поздние лесные ягоды, немного размякшие, но от этого не менее вкусные и насыщающие.