Беззащитные мертвецы
Шрифт:
– Нет, – сказал Бера за нас обоих.
Я сообщил дежурному, где мы находимся, а также распорядился прекратить отслеживание трассеров и отозвать оперативников, наблюдающих за наследниками мерзлявчиков. Потом я положил трубку.
– Я шесть месяцев изучал курсы, по которым учился Чемберс. Я не хотел подорвать его карьеру. Шесть месяцев! Вот вы мне что скажите, – вдруг со странным
– Вы были потрясающи, – заявил я ему устало. – Вы ни разу не вышли из роли. Вам надо было стать актером. И это было бы безопасней. Мы ничего не подозревали до… – я глянул на часы, – до сорока пяти минут тому назад.
– Проклятье! Надо же было вам это сказать. Когда я заметил, как вы разглядываете меня в “Мидгарде”, то решил: вот оно! Эта парящая сигарета. Вы покончили с Лореном, теперь явились за мной…
Я не мог сдержаться. Я буквально разрывался на части от хохота. Анубис сидел, соображая. Потом он побагровел.
Они кричали что-то, чего я не мог разобрать. Что-то в ритме. Тра-та-та-та-та. Тра-та-та-та-та…
На балкончике кабинета Гарнера едва помещались мы с Джексоном Берой и кресло самого Лукаса Гарнера. Далеко внизу мимо здания АРМ относительно организованной колонной двигались демонстранты. Они несли огромные лозунги. “ПУСТЬ ОНИ ОСТАНУТСЯ МЕРТВЫМИ” – предлагал один плакат. Другой добавлял шрифтом поменьше: “Почему бы не оживлять их мало-помалу?” Третий с убийственной логикой гласил: “РАДИ ТВОЕГО ЖЕ ПАПАШИ”.
От зрителей их отделяли веревки. Колонна направлялась к Уилширу. Зрителей было еще больше. Словно весь Лос-Анджелес вышел поглядеть. Некоторые тоже держали плакаты. “ОНИ ТОЖЕ ХОТЯТ ЖИТЬ” и “А ТЫ НАСЛЕДНИК ЗАМОРОЖЕННОГО?”
– Что это они кричат? – спросил Бера. – Это не демонстранты кричат, это зрители. Они заглушают марширующих.
“Тра-та-та-та-та-Тра-та-та-та-та-Тра-та-та-та-та” доносили до нас изменчивые потоки ветра.
– Мы могли бы лучше рассмотреть по ящику, зайдя в комнату, – сказал Гарнер, не двигаясь с места.
Нас удерживала метафизическая сила, сознание того, что мы являемся очевидцами происходящих событий.
Гарнер
– Как Шарлотта Чемберс?
– Не знаю, – мне не хотелось об этом говорить.
– Разве ты утром не звонил в институт Меннинджера?
– Я имел в виду, что не знаю, как к этому относиться. Они сделали ей операцию и ввели проволоку. Ей дают ток лишь настолько, чтобы поддерживать ее интерес. Это сработало… я хочу сказать, что она стала общаться с людьми, но…
– Но это лучше, чем пребывать в кататонии, -заметил Бера.
– Разве? От электромании нельзя избавиться. Она всю жизнь обречена ходить с батарейкой под шляпой. А когда она вернется в нормальный мир, то отыщет способ усилить ток и снова сойдет с катушек.
– Считай, что она была ранена, – Бера пожал плечами, словно стряхивая невидимую тяжесть. – Идеального ответа не существует. Ей в самом деле досталось, дружище!
– Тут кроется большее, – сказал Гарнер. – Нам необходимо знать, можно ли ее вылечить. С каждым днем электроманов становится больше. Это новая напасть. Нам надо научиться ее контролировать. Какого черта, что там творится внизу?
Зрители навалились на канаты. Внезапно они прорвались в нескольких местах и смешались с демонстрантами. Получилась беспорядочная толпа. Они все еще скандировали, и внезапно я расслышал.
“Ор-ган-лег-ге-ры! Ор-ган-лег-ге-ры! Ор-ган-лег-ге-ры!”
– Вот оно! – вскричал Бера в радостном изумлении. – Дело Анубиса приобрело слишком большую известность. Добро против зла!
Нарушители порядка стали падать извилистыми лентами. Вертолеты над головой палили по ним из парализующих ультразвуковых пушек.
– Им никогда теперь не провести второй Законопроект о Замораживании, – сказал Бера.
Никогда означало для Гарнера просто долгое время. Он заметил:
– Во всяком случае, не в этот раз. А нам надо бы подумать вот над чем. Целая куча людей подала заявки на операции. Очереди огромные. А после провала второго Законопроекта…
Я сообразил.
– Они начнут обращаться к органлеггерам. А мы можем их отследить. Трассерами.
– Вот это я и имел в виду.