Безжалостное обольщение
Шрифт:
— Анжелики там не будет, фея. Я не такой уж бесчувственный.
— Но прошлой ночью она там была, — не удержалась Женевьева, застыв от, теплого прикосновения его пальцев.
— Да, это правда, но, если помнишь, это из-за тебя ситуация изменилась таким образом, что ее присутствие оказалось неуместным, однако менять что-либо было уже поздно.
Сказанное казалось логичным, до какой-то степени убедительным, однако Женевьеве все это не нравилось. Но какой у нее выбор? По крайней мере Доминик дал ей спасительную возможность капитулировать, и с достоинством.
— Ну хорошо, — согласилась
— Если ты собираешься дуться, лучше не приходи, — мягко предупредил он.
Женевьеву словно крапивой обожгло. Она дернулась, попытавшись освободиться от его пальцев, и строго сказала:
— Месье капер, дело в том, что я не дуюсь! Я просто сознательно принимаю последствия своего поступка.
— Отлично. Рад это слышать, — спокойно одобрил он, но почувствовал, как бурлит в ней негодование, и внезапно резким движением втащил гостью в комнату и захлопнул ногой дверь. — Совершенно очевидно, что вы нуждаетесь в дополнительных аргументах.
Женевьева сопротивлялась, но он крепко держал ее, пользуясь превосходством силы и охватившим их взаимным желанием, и она наконец покорилась тому и другому.
Наконец Доминик отпустил ее, с некоторым свирепым удовлетворением объявив:
— Не думаю, что вы будете покладистой любовницей, мадемуазель, но я тоже сознательно принимаю последствия своего поступка. А теперь убирайтесь отсюда, пока я вовсе не потерял способность работать. — Делакруа ласково подтолкнул ее к двери, легким шлепком лишив гостью возможности сказать что бы то ни было в знак протеста или согласия.
Не помня как, она выбежала на тротуар, задыхаясь, все еще кипя от бешенства, но уверенная в неизбежности того, что должно произойти в ближайшем будущем. Однако что последует за этим ближайшим будущим, оставалось для Женевьевы тайной.
Глава 8
— Не понимаю, зачем тебе на три дня запираться с этими монахинями, из которых песок сыплется, — раздраженно сказала Элиза, просматривая альбом с образцами тканей. — По-моему, вот это идеально подойдет к тому кремовому атласу, как ты думаешь?
Элен внимательно изучала образец, который ее падчерица подобрала для отделки. — впрочем, мачеха-то не знала, что это был подарок капера.
— Я не уверена, что воланы должны быть именно такими, — задумчиво ответила она. — Женевьева, дорогая, ты уже говорила с отцом насчет отъезда в монастырь?
— Еще пет, — ответила Женевьева, по обыкновению недоумевая, как это сестра и мачеха могут находить столь увлекательным занятием разглядывание образцов тканей. — Я думала, вы сами скажете ему.
— О дорогая! — Вид у Элен сразу же сделался виноватым, словно она допустила страшную оплошность. — Я и не подумала об этом. Прости, милая.
— Не важно, — пожала плечами Женевьева. — Папа в любом случае не будет возражать. Я поговорю с ним за обедом. — Но, вспомнив, что отец не одобряет ее учебы, добавила, смешно подражая Виктору Латуру:
— Образованная женщина — это дьявол во плоти!
— О, Женевьева, тише! Тебе следует говорить об отце с большим уважением, — мягко упрекнула Элен, хотя смешинки так и плясали в ее глазах. —
Женевьева нетерпеливо встала и подошла к окну. Дождь почти непроницаемой стеной низвергался на землю, превращая улицу в глубокую траншею. После недавней чудовищной жары долгожданному дождю радовались все жители города, кроме Женевьевы, которая никак не могла придумать, как ей попасть на Рэмпарт-стрит в такую непогоду. В маскарадном костюме или без него трудно выскользнуть из дома незамеченной, поскольку никто не выходил на улицу и все двери и ворота наглухо закрыты. Доминик, конечно, поймет, если она не сможет прийти, но это нисколько не утешало. Женевьева чувствовала себя ограбленной, несчастной и отчаянно расстроенной, словно ребенок, которому пообещали, но не устроили праздник в день рождения.
Женевьева то мерила шагами комнату, то праздно перебирала образцы тканей в альбоме, то пробегала пальцами по клавишам пианино.
— Тебе что, нечем заняться? — прикрикнула на нее Элиза. — Ты Мне действуешь на нервы. Почему ты ведешь себя как ребенок, которого заперли в комнате?
— Потому что я чувствую себя именно как ребенок, которого заперли в комнате, — огрызнулась Женевьева. — Я не выходила из дома почти двадцать четыре часа и готова выть от тоски.
— О, пожалуйста, не ссорьтесь, — умоляюще произнесла Элен. — Ты ведь знаешь, Элиза, для Женевьевы невыносимо оставаться без дела. Ей нужны какие-нибудь упражнения.
— Настоящей леди никакие упражнения не нужны, — язвительно вставила старшая сестра.
Подобное высказывание заставило Женевьеву невольно рассмеяться:
— Как ты права, дорогая! Я вовсе не похожа на настоящую леди, никогда не была и не буду похожа. — И вышла из гостиной.
Ее пестрое миткалевое платье было спрятано в глубине гардероба. Платье выглядело так чудовищно, что дождь мог пойти ему лишь на пользу. Женевьева выглянула на заднюю террасу. Рассмотреть что-либо из-за пелены дождя во дворе было почти невозможно, так что если бы кто и заметил девушку, бегущую под секущими струями, то решил бы, что немилосердный хозяин отправил ее куда-то с неотложным поручением. Никому бы и в голову не пришло, что человек может по собственной воле выйти из дому. А вот Женевьева выйдет, и черт с ним, с дождем!
Громкий удар гонга, созывающий всех на обед, вывел ее из задумчивости. Раз ударили в гонг, значит, хозяин все же вернулся домой. Если дамы обедали в одиночестве, церемониям значения не придавалось. Женевьева пригладила волосы и примерила перед зеркалом разные выражения лица в поисках наиболее подходящего для демонстрации дочерней покорности, но глаза ее сверкали слишком ярко, и чувствовала она себя слишком взбудораженной в преддверии запретного наслаждения. Мысль о том, что младшая дочь Виктора Латура готовится провести несколько часов в объятиях одиозного Доминика Делакруа, собираясь при этом украсть у отца кусочек его собственности — пусть и ненужной, но все же принадлежащей Латуру по закону, — невыразимо возбуждала. Может, все-таки пренебречь тушеным черепашьим мясом, хотя и жаль, потому что это ее любимое блюдо, и не выходить к столу…