Безжалостность твоей любви
Шрифт:
– Что там такое? – с интересом спросил Томлинсон, замирая возле сидячего местоположения Билла и с особым вниманием присматриваясь к цифрам, изображённым на мониторе ноутбука.
Несколько вздохов. Движение глаз. Пристальность и очередное удивление от только что выявленного факта. Ведь такого... такого просто не может быть.
– Девяносто процентов, Луи! Ты представляешь? Девяносто процентов сходства, это же нереально, чёрт возьми! – Билл полностью окунулся в атмосферу радости и, казалось, теперь уже ничто не сможет омрачить настроение столь
Действительно поражающее число. Сходство было невероятно сильным, а это сразу кидало в бездну того понимания, что все прежние догадки и выводы были сделаны предельно правильно. Этот тест на схожесть генетической информации лишь стал ещё одним необходимым доказательством. Стефани – родная дочь Джордана Уолтера. Теперь ни у кого не должно появиться лишних сомнений и сам Луи уже был чётко осведомлён о том, что ему делать дальше. Но вот только его дальнейшие действия совершенно не являлись приятными или же чудесными для него самого.
Ведь дальше следует одна жуть. Один адский кошмар, в который он должен кинуть эту ни в чём невиновную девушку.
– Это здорово, – попытался улыбнуться Луи, посмотрев на своего довольного приятеля. – Тогда думаю, мы уже прямо сейчас можем отправляться в офис Дэвидсона.
Билл кивнул и его широкая улыбка мгновенно озарилась приятной энергией. Какая же это всё-таки удача для них всех! Если ребята выполнят свою работу на отлично, то каждый из них теперь будет достаточно прекрасно вознаграждён.
– Да, – согласился Билл, возвращаюсь к своей работе за компьютером. – Нам теперь стоит поторопиться.
И в этом не было никаких сомнений. Томлинсон знал об этом и раньше, уже догадываясь о том, что лишнего времени совершенно не оставалось. Его, как всегда, мало. И Луи, как и прежде, делает то, что заставляет идти его по опасной гране всех внутренних чувств.
Он должен откинуть все страхи и предрассудки. И делать только то, что ему велят. Таков закон. Таково главное правило его работы.
И вновь наполняясь большей безжалостностью ко всему окружению, Томлинсон уверенным шагом стал направляться в ту самую комнату, где в молчаливой тишине должна была находиться Стефани Стайлс.
Включаем и ставим на повтор:
Secession Studios – Ash
От лица Стефани
Боль наполняла всё окружающее меня пространство. Чувства внутри становились более слабыми, и я окончательно позволяла себе тонуть в непонятном омуте безнадёжности, в омуте окончательной потери нужного мне шанса на спасение. Глаза уже закрывались. Желудок урчал от голода, а всё тело просто немело от своей усталости и изнурённости.
Я попробовала встать с мягкого дивана и хотя бы оглядеться по сторонам, надеясь найти хоть что-то из интересных предметов в столь пустынной для меня комнате. Везде стоял пугающий мрак и я, сквозь грустное и отчаянное состояние, подняла свой взгляд наверх, с интересом присматриваясь ко всем окружающим меня вещам. Взгляд невольно наткнулся на настенные часы и, внимательно разглядев их внешний вид, мне
От этой мысли у меня внутри всё с болью содрогнулось, и я возненавидела себя за такое проявление слабости. Мне не нужно думать об этом. Ещё ничего не закончилось, а значит, меня может ждать множество приятного впереди.
Например...
Я не смогла ничего придумать. Внутри всё сжалось и я с резкостью встала, злясь на всё вокруг и испытывая окончательное уничтожение своего внутреннего мира.
Боль. И душевная, и физическая. Руки ломило от жёсткости плотной верёвки и я, не выдерживая её местонахождения на своих запястьях, попыталась хоть как-то сдвинуть данный предмет со своей кожи. Это было больно. На руках всё сдиралось и мне приходилось сжимать зубы, лишь бы не издавать униженных всхлипов своих страданий.
Я не могла так просто сдаться. Хотелось, чёрт побери, выкинуть этот мерзкий канат куда подальше от своих рук! Ну же... Хотя бы немного сдвинься!
Я опять попыталась. Стала отчаянно дёргать руками, плюя на болезненные ощущения в ладонях и в остальных участках своего тела. Я двигала пальцами. Я извивалась запястьями и просто не переставала пытаться. Наверное, это главное, не так ли?
Наше человеческое усердие. Попытка что-то изменить, что-то исправить.
Я так хотела продолжать усердно бороться. Не сдаваться сейчас. Довести дело до конца.
Руки ломило от боли. Опять. Мои губы уже были все искусаны моими же зубами, ведь сдерживать жесты своего лица при столь неприятных ощущениях было не так просто. Я дёргала руками. Я вновь и вновь это делала. А кожа сдиралась. Прямо кусками, отчего уже вся верёвка пропиталась моей яркой и жидкой кровью. Этот запах. Эта жгучая боль... Голова кружится. Слёзы накапливаются в глазах. Всхлипы издаются и я больше не пытаюсь себя сдерживать.
А затем... отчаянный всплеск моих чувств, когда, наверное, и происходит это самое последнее стремление к неугасаемой надежде. Я так быстро двинула своим телом, что неожиданно одна рука почти полностью смогла выскользнуть из сжатия тугой верёвки. Это удивило. И в тоже самое время так порадовало, что сил оказалось достаточно много для усердного продолжения начатой ранее мною работы.
Я старалась. Не переставала. И теперь точно знала, что сдаваться мне совершенно не хотелось.
Опять резкие рывки. Движения прерывистые, сквозь кровь на ладонях, сквозь жгучесть во всём теле. Это просто жажда жить. Спасти себя от того, что так усердно пыталось сковывать все мои попытки к самоутверждению.
И как ни странно, мне захотелось тут же улыбнуться и просто порадоваться своей маленькой победе. Я закрыла глаза, спокойно вздохнула, а затем рванула ткань ещё раз. Рука выскользнула. Полностью. И это был шок, удивление, счастье.